Книга Хармонт. Наши дни - Майк Гелприн

Ян отшатнулся, словно его ударили. Побледнел. Сажа с нарастающим ужасом смотрела на его исказившееся лицо.

– Почему ты не сказала раньше? – с горечью спросил Ян.

– Ты не спрашивал, – пролепетала Сажа. – То, что было между вами, давно в прошлом, оно быльём поросло. Или… – она не договорила.

– Или, – бросил Ян презрительно. – Я никогда, ни за что ни гроша не возьму у этого человека и не женюсь на денежном мешке.

Он развернулся и стремительно зашагал прочь.

Карл Цмыг, 39 лет, финансист

Карл спустился в гостиничный холл, кивнул охраннику, чтобы следовал за ним, и двинулся на выход. «Ламборджини» с бронированными стёклами ждал у крыльца, водитель обежал вокруг, предупредительно придержал дверцу. Карл уселся, кинул взгляд на распахнутое окно второго этажа. Мелисса Нунан, обнажённая, с распущенными, скрывающими грудь волосами, прощально махала рукой.

Карл послал воздушный поцелуй, захлопнул дверцу и откинулся на сиденье. Привязался я к ней, что ли, думал он, пока «ламборджини» выезжал с гостиничного двора. С Мелиссой, как та и обещала, было легко, любопытно и нескучно. В том числе и в постели, а возможно, в первую очередь в ней. Приятные, ни к чему не обязывающие отношения. Взаимовыгодные, можно сказать, и при этом стоящие Карлу сущую ерунду. «Ты можешь бросить меня в любой момент, – не раз говорила Мелисса, прикуривая Карлу сигарету или подавая кофе. – Я даже не обижусь, ну или почти не».

– Скажи ребятам, чтобы послали ей корзину цветов, Джек, – через плечо бросил Карл развалившемуся на заднем сиденье охраннику. – Пускай добавят какую-нибудь цацку и особо не экономят.

– Понял, Карлик, скажу, не волнуйся, парни всё сделают.

Карл кивнул и, выбросив Мелиссу Нунан из головы, задумался о делах. Приближались выборы, его портреты развешаны повсюду, чуть ли не на каждом столбе. Кинь камень в собаку, попадёшь в Карлика, беззлобно усмехнулся он.

Выборы сейчас самое важное. Должность мэра позволит сделать новый шаг наверх, ещё более упрочить и без того надёжное положение. Осталось только победить. Это будет непросто – у соперника, нынешнего мэра, кристально чистая репутация, в отличие от него, Карла. И жена – набожная серая мышка, протёршая не одну юбку на заседаниях местных благотворительных обществ. Дина, правда, тоже несколько присмирела за последние месяцы, но кто знает, насколько её хватит. И потом Арчи… Он явно пошёл в мать. Гувернантки от мальчишки стонут, а приходящие преподаватели неодобрительно хмурятся и покачивают плешивыми головами. Делать Арчи ничего не желает, учиться тоже не желает, целыми днями гоняет в компьютерные игры, авторитетов для него нет, разве что Сажа. У Карла потеплело на душе, стоило ему подумать о дочери. Однако не может Сажа быть вечной нянькой. Да и других дел, помимо возни с капризным тринадцатилетним неженкой, у неё полно. К тому же последние дни Сажа ходит на себя не похожая. Едва на стены не натыкается, не влюбилась ли, часом.

– Джек, – обернулся Карл к охраннику. – К Саже никто не подкатывал в последнее время?

– Вроде бы нет, Карлик.

Надо с ней поговорить, решил Карл. Девочке двадцать один год, как, кстати, и Мелиссе. Только та в свои двадцать один опытная женщина, а его дочь… Возможно, слишком закрутилась с этим новым домом в Рексополисе, озабоченно подумал Карл. Устала: в конце концов, никто не железный, даже она.

Звонок раздался, когда Карл начал раздумывать, пообедать ли дома или заехать в «Боржч».

– Карлик, у нас проблемы, – раздался в трубке мобильного телефона взволнованный голос Носатого Бен-Галлеви. – Серьёзные. Жду тебя.

– Хорошо, еду.

Карл разъединился. Должно было случиться нечто экстраординарное для того, чтобы управляющий добавил к слову «проблемы» прилагательное «серьёзные». За многие годы, что Носатый работал на него, такого ещё не бывало.

– Гони! – велел водителю Карл…

Управляющий в ожидании его нервно расхаживал по холлу.

– Пойдём наверх, – Карл пожал Носатому Бен-Галлеви руку. – Что случилось?

– Две вещи, Карлик. Одна другой краше.

Карл нахмурился.

– Давай без предисловий, – велел он.

– Хорошо. Утром мне пришла по почте посылка. В коробке. Внутри головы Корсиканца и Одноглазого Майлстоуна.

– В каком смысле головы? – опешил Карл.

– В прямом. Отсечённые от туловища. А через час мне позвонили.

С минуту сидели молча, Карл осмысливал сказанное.

– Кто позвонил? – спокойно спросил он, прерывая паузу.

– Он не представился, но это и неважно. Звонил человек Стилета Панини. С предложением.

Карл поднялся, достал из встроенного в стену бара бутылку коньяка и две рюмки. Молча разлил. Трения с людьми Стилета Панини начались уже давно. Три года назад Стилет потребовал увеличения доли в общем бизнесе до сорока процентов. Карл уступил, но полгода спустя Стилет потребовал нового увеличения – до пятидесяти. Карл отказал, и на два года установилось статус-кво. Урожай с плантаций конопли и опиумного мака на кольце делился в соотношении шестьдесят на сорок.

– Помянём, – сказал Карл и протянул Носатому рюмку с коньяком. – Моя вина, недооценил я итальяшек. А эти гады, получается, только и ждали благоприятного момента.

Благоприятный момент настал сейчас, за три месяца до выборов. Война со Стилетом Панини означала стрельбу, убитых, шумиху в прессе, а значит, неминуемое поражение в предвыборной борьбе.

– Что за предложение тебе сделали? – Карл опорожнил рюмку и отставил её в сторону.

Носатый пожал плечами.

– Обычное. С тобой хотят встретиться и поговорить. Я думаю, он потребует пятьдесят пять процентов и согласится на пятьдесят. На его месте любой деловой человек поступил бы так же.

– Ты тоже?

– Если бы оказался на его месте – да. Надо соглашаться, Карлик, выгоднее отдать эти десять процентов, но войны избежать.

– А жизни друзей ты тоже предлагаешь отдать? – наливаясь кровью, процедил Карл.

Носатый, опустив голову, долго молчал. Потом сказал, не поднимая глаз:

– Тебе решать. Ты лучше меня знаешь, во что это всё может вылиться.

Карл грохнул кулаком по столу.

– Вот что, дружище, – сказал он. – Если завтра мне пришлют в коробке твою голову, я перебью полгорода, но за тебя поквитаюсь. Ты понял? Поквитаюсь, даже если мне это будет стоить президентского кресла.

– Карлик, подумай, прошу тебя.

– Тут нечего думать. Подготовь заявление в прессе, я снимаю свою кандидатуру и отказываюсь от борьбы. Завтра мы переезжаем в Рексополис, распорядись. Этих гадов мы задавим, чего бы это ни стоило.

– Что ж… Тогда у меня есть ещё кое-что.

Карл вздохнул и вновь наполнил рюмки.