Книга Завоеватель - Николай Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Росомаха» с отвисшим подбородком перед высоко л обым генетиком — та еще картина!
— И чем же вы его радовали, Борис Александрович?
Завгородний позволил себе легкую самодовольную улыбку.
— Было чем, ваше императорское величество. К, примеру, несколько лет назад после нашей с ним встречи неизлечимо заболел цесаревич Константин.
«При чем здесь цесаревич Константин? — подумал он. И тут его осенило: — Это что же получается?… Это же получается…»
— Вы хотите сказать… — Осетр не договорил.
— Я хочу сказать, что неизлечимая болезнь прогерия у наследника росского престола случилась вовсе не по Божьей воле. Там не обошлось без людей…
Вот дьяволы! И вы, Борис Александрович, и Всеволод Андреевич Засекин-Сонцев! А в народе-то думали, что хворь наследника — наказание небесное Владиславу Второму за его грехи. Да есть ли хоть что-то божеское в этом мире? Куда ни кинь — везде торчат уши заинтересованного человека…
Осетру на мгновение стало противно.
Однако он тут же сказал самому себе: «Впрочем, не забывай, что это преступление было совершено и в твоих интересах! Так что и от себя самого тебе должно быть противно… Но каков Железный Генерал! Хитрый и умный! Хотя наверняка он не один задумал, как убрать конкурента с пути своего ставленника!»
— И что вы хотите от императора, Борис Александрович?
Завгородний поджал губы:
— Не благодарности, нет, ваше императорское величество! Совершенное было сделано в интересах моего Отечества. Случись повторить, я бы без колебаний пошел на это еще раз! Я пришел доложить вам об успехах нашей науки. — В голосе академика зазвучала гордость. — После того случая прошло несколько лет. Мы не стояли все это время на месте. Моему институту удалось создать новый вирус, способный поразить не одного конкретного человека, а целый род. Если бы такая возможность была у нас тогда, от прогерии умер сам император и все его дети. А имейся внуки, то и они. Причем течение болезни было бы ураганным. Пожилой человек умер бы в течение нескольких часов, а ребенок — за двое-трое суток. Думаю, вам не надо объяснять, насколько сильно это оружие! И насколько избирательно!
На сей раз император справился со своей челюстью только через несколько секунд. И сразу понял, насколько своевременно напросился к нему на аудиенцию академик Завгородний.
Это и в самом деле было избирательное и сильное оружие.
Император засыпал академика вопросами и очень скоро выяснил все, что ему требовалось.
Генетическое оружие получилось, кроме всего прочего, еще и чрезвычайно гибким.
Во-первых, вирус можно было «настроить» не только на весь приговоренный к гибели род, но и по половому признаку. Иными словами, применивший был способен уничтожить только мужчин и оставить целыми и невредимыми женщин. Правда, находящийся в матке зародыш мужского пола погибал прямо в материнской утробе, и для спасения жизни матери требовалось хирургическое вмешательство…
Во-вторых, заражение можно было производить несколькими способами — воздушно-капельным (распыление в атмосфере), через пищевой тракт (отравление пищи) и внутривенной инъекцией.
Правда, для различных методик заражения требовались различные штаммы вируса…
В-третьих, действие вируса можно было ограничить во времени.
В-четвертых, на всех остальных людей вирус совершенно не действовал. Ни при каком способе заражения!
Очень гуманное оружие, если можно так выразиться…
Единственная сложность в создании нужного штамма — необходимо было раздобыть генетический образчик подлежащего уничтожению рода.
Когда император получил полное представление о новом оружии, у него мгновенно родился план по его применению.
И в тот же день визирю Анвару ибн Аль-Масу-ду через Найдена было отправлено секретное послание с просьбой прислать генетический код прадеда нынешнего Светлейшего, халифа Махмуда XIV.
Еще через три дня запрошенная информация была получена. И тут же передана академику Завгороднему. С приказом немедленно начать работу. Оставалось дождаться, пока институт генетики справится с поставленной задачей.
Институт справился через две недели.
Но тут появились новые препоны. На сей раз они были непосредственно связаны с состоянием императорской души.
Первое время после убийства Железного Генерала в душе Осетра жили весьма буйные чувства.
Была огромная обида на Всеволода Андреевича.
Как генерал мог так поступить? Неужели готовность к предательству — обычное состояние для государственного деятеля? Ладно бы, заботься Засекин-Сонцев о собственном материальном благополучии! Так ведь нет! В первую очередь он думал о стране, о пользе для Росской империи!
Заботы о стране и готовность предать того, кого сам вырастил, кого едва ли не сыном считал — как могут сочетаться в одном человеке две такие антагонистические черты!
Порой душу наполняла такая тоска, что хоть волком вой!
Найден Барбышев, судя по всему, понимал состояние правителя, с расспросами не лез, выговориться не предлагал. Но время от времени Осетр ловил на себе его взгляды, в которых присутствовала явная жалость. И эта жалость бесила…
Тоже мне «росомаха»! «Росомахи», как известно, никого не жалеют, ими руководит исключительно забота о государственных интересах! Они всех положат ради Отчизны и своей жизни не пожалеют!
А потом Осетру пришло в голову, что, собственно говоря, Железный Генерал именно так и поступил. И почти сына едва не положил и головы своей не пожалел. Да, он ошибся в своих планах. Но поступить по-другому он не мог…
И обида ушла.
В свою очередь, пришла жалость к убитому.
А потом и совесть проснулась. Нет, нечасто, но порой она начинала грызть императора.
В конце концов, Осетр и Засекин-Сонцев и в самом деле волновались об одном и том же. Главной их заботой действительно была безопасность родной страны.
Увы, Всеволод Андреич, в силу своего характера, не мог поступить иначе, чем поступил. Но, наверное, возникшие проблемы можно было решить с другой стороны. И другим путем — с помощью своевременных переговоров. Однако император обиделся на Железного Генерала. И взял на себя ответственность за его смерть.
А теперь предстояло приговорить к смерти целый род.
Осетр прибыл в резиденцию патриарха Светозара ближе к вечеру.
Владыка встретил властителя на пороге, подчеркнув свое уважение к помазаннику Божьему, и сопроводил императора в свой рабочий кабинет.
