Книга Медовый рай - Светлана Демидова

Репортер не был бы репортером, если бы упустил случай и не закончил красиво передачу. Он с самым радостным выражением лица кивнул и сказал в камеру:

– Похоже, дорогие телезрители, что на ваших глазах на этом святом месте, где очень скоро будет реставрирован прекраснейший храм Воскресенья Господня, разворачивается романтическая история Мая и Галины. Пожелаем же им встретиться и никогда больше не расставаться! А вы, Галя… – Парень выставил вперед вытянутый палец, как красноармеец с плаката: «Ты записался добровольцем?!» – …просто обязаны откликнуться! Сейчас на нашем экране появятся телефоны нашей редакции. По ним могут звонить все, кого заинтересовал наш сюжет, волонтеры, которых приглашают для помощи в расчистке территории, меценаты, спонсоры и… – репортер подмигнул, – …и, конечно же, женщина по имени Галина! Мы с радостью поможем ей связаться с героем нашего сегодняшнего сюжета!

Я сидела ни жива ни мертва. Во рту сделалось сухо и горько. Пальцы крепко вцепились в вилку, которая непонятным образом оказалась в руке. Конечно, я начинала ужинать у телевизора, но потом… хорошо помню… вытирала слезы обеими руками. Откуда взялась вилка? Впрочем, какая разница… Я специально думаю о вилке, чтобы не думать о… Мае… Неужели его призыв относился именно ко мне? Не может быть! Мало ли в Питере Галин! Да, но вряд ли за эти несколько месяцев у него случился еще один роман с Галиной. Что значит – еще один роман? Разве у него был со мной роман? Это у меня был с ним роман, а у него со мной ничего не было, только секс. Кроме того, у него еще есть красавица жена… А вдруг она тоже Галина? Бывают же такие совпадения! Они, конечно же, помирились, а потом Май чем-то ее обидел, разумеется, нечаянно, она от него скрылась, и теперь он ее разыскивает. Нет… ерунда какая-то… не может быть… Да ну! Таких шикарных женщин, как она, не зовут Галинами! Жена Мая Лазовитого непременно должна быть какой-нибудь Изольдой или Анжеликой! Впрочем, какая разница, как ее зовут! Ясно же, что такие женщины, как эта красавица в жемчужном платье, не уходят! Они только приходят! Они кого хочешь где хочешь найдут! Хотя… разве я знакома с женой Мая, чтобы это утверждать?

Я застыла на диване, не в силах выпустить из рук вилку, за которую держалась, будто за спасительную соломинку. От чего я ищу спасения? От глаз Мая? От его слов? От своей любви? Конечно, от своей! Ну не мог же он вдруг взять, да и полюбить меня ни с того ни с сего, да еще и в мое отсутствие! Такого не бывает! Но он ведь меня звал… Он сказал, что я знаю, что делать… Если предположить… хотя бы на минуту… что он обращался именно ко мне, то я вовсе не знаю, что мне делать…

Я отбросила-таки ненужную сейчас вилку, вскочила с дивана и бросилась к зеркалу, которое уже давно вставила в сработанное дедом трюмо, чтобы оно перестало походить на заколоченное окно брошенного дома. Старое зеркало, которое разбилось, обнажив спрятанный мамой дневник, было дымчато-голубоватым и казалось более глубоким, чем новое, отливающее холодной сталью. В нем отразилась несчастная женщина с красным носом, с опухшими веками и нечесаными волосами, сбившимися в неопрятные пряди. В своей старой домашней куртке и не менее древних трениках я была не просто неинтересна, я была безрадостно некрасива. Май не мог полюбить меня, не мог… Если я поддамся призыву и побегу к нему на Васильевский остров, очевидно, найду там запертую или занятую совсем другими людьми квартиру. Сдаваемые внаем площади никогда не пустуют – бизнесмены от риэлторства денег терять ни за что не станут. И что тогда мне делать? Броситься в лестничный проем. Дом старый, там есть куда броситься…

А что, если Май ждет все-таки именно меня и именно в той самой квартире? Он на весь Питер признался, что потерял некую Галину, а я не приду? Это же будет с моей стороны настоящим преступлением против любви! Ох, мама, мама! И зачем ты написала, что надо искать эту самую любовь, стремиться к ней! Растревожила мне душу, разбередила, а потом сама же написала, что до конца не уверена в своей правоте. Действительно, разве есть гарантия, что ты со своим возлюбленным была бы счастлива, если бы он бросил больного ребенка ради тебя? Не сделались бы вы еще более несчастными, нежели были с моим отцом? За подлости надо расплачиваться по полной… А бросить больного ребенка – это ли не подлость? Да, но у Мая нет детей! Не факт. Он вполне мог обмануть меня. Он же сказал, что с женой разведен, а оказалось… Может, у него семеро по лавкам! Нет, такие женщины, как его жена, больше одного ребенка не рожают… Но даже если один – он все равно ребенок и никак не может быть взрослым. Это наверняка маленький мальчик, похожий на Мая… Или девочка… Дети Мая и его жены могут быть похожими на любого из родителей и все равно будут красивыми, не то что мы с Наташей… Да, скорее всего, Май обманул меня насчет детей. Эти мужчины какую только лапшу не вешают на уши, чтобы затащить женщину в постель! Но Май меня не затаскивал! Я сама его хотела. А он меня только пожалел! И продолжал жалеть, пока я жила у него дома…

Еле волоча ноги, я отошла от зеркала и опять плюхнулась на диван совершенно обессиленная. Что же мне делать? Кто подскажет? Никто… Я рассказывала Маю о мамином дневнике, о том, что она призывала идти за своей любовью, и о том, как я за ней шла, чтобы его отыскать. Если он вдруг действительно понял, что сумел полюбить за то время, что мы были вместе, пусть ищет меня. Пусть потрудится! Пусть докажет, что я ему действительно нужна. Или правильнее – что ему действительно нужна именно я! Впрочем, как слова ни переставляй, смысл один – он должен найти меня сам! Если любовь сильна, найдет! А любовь ли у него? Только он один знает. И только он один все решит. Я перекладываю решение этого вопроса на его плечи. Да, мама! Только так! Буду жить сегодняшним днем! А завтра случится завтра! Каким оно будет, зависит только от самого Мая.

И я опять занялась вышивками. Но теперь уже больше не запрещала себе думать о Мае. Я существовала в дурацкой надежде, что он меня найдет. А еще я следила за публикациями о брилевском храме. Иногда мне попадались коротенькие заметки Мая. Я их читала и представляла, как он набирает их на компе, хотя никогда не видела его за этим занятием.

Однажды, кликнув мышкой по очередной ссылке на странице новостей Интернета, я открыла статью, в которой рассказывалось, что инвестиции на реконструкцию храма архитектурно-реставрационная мастерская «Ренессанс» получила от известного бизнесмена и мецената Анатолия Кузьменко. Мне сей Кузьменко известен не был совершенно, но я порадовалась, что удалось привлечь деньги на такое благое дело. На страничке новостей имелись три фотографии. Одна современная, на которой храм был изображен в нынешнем плачевном состоянии. Другая – начала ХХ века, черно-белая, где храм высился в своей почти первозданной красоте. Было понятно, что он к тому времени уже не действовал, поскольку колоколов на колокольне не было, но все остальное было еще в целости и сохранности, даже тот придел, который позже снесли начисто. Третья фотография представляла собой цветную компьютерную реконструкцию – как храм будет выглядеть после всех строительных и реставрационных работ. Компьютерный вариант был сделан очень удачно. Я сохранила себе эту картинку, потом увеличила и распечатала. И дело было вовсе не в том, что я пожелала снова сохранить у себя нечто, связывающее меня с Маем Лазовитым, я собиралась показать ее художнику Марку Защипину, который делал схемы для вышивок. Мне хотелось вышить храм Вознесения Господня из поселка Брилево.