Книга Инстинкт - Бен Кей

Помещение лаборатории было хорошо изолировано, так что оттуда доносились только приглушенные позвякивание и хруст.

— Черт побери! — Уэбстер стал бить кулаком в окно. — Гаррет! Гаррет! Ну же, открой дверь!

— Что она творит? — воскликнул Гарри.

Прежде чем Уэбстер открыл рот, Гаррет ответила за майора. Она повернулась к ближайшему термоциклеру и несколькими ударами тяжелого ботинка расквасила панель управления. Потом пнула и корпус, но на прочную сталь это никак не подействовало. Тогда она обратила свои усилия на стеклянный экран дисплея и преуспела: по его поверхности паутиной расползлись трещины.

Каждый удар она сопровождала воплем, исходящим, казалось, из самой глубины ее естества. Расслышать слова не представлялось возможным, но лицо женщины кривилось от боли и ярости, из глаз наружу рвался безудержный гнев.

— Боже мой, — прошептал Гарри. И он, и Уэбстер были бессильны. Им оставалось лишь наблюдать и ждать.

Затем Гаррет занялась шкафами с образцами. С грохотом падая, они изрыгали из себя ящики, которые скользили по полу, усеянному битым стеклом. Гарри в ужасе отпрянул от окна.

В это время к лаборатории подошли Бишоп и Лора, желая узнать, что вызвало столь длительную задержку. Когда Гаррет обратила свое внимание на термокамеры, Бишоп стал колотить в стекло.

— Эй! Гаррет! Прекратите немедленно! — Он повернулся к Уэбстеру. — Как туда войти?

— Никак. Лаборатория заперта изнутри.

— Господи! Гаррет, Гаррет!

Если она и слышала крик Бишопа, то никак этого не показала.

— На какое время это остановит работу? — пробормотал Бишоп.

— У нас достаточно оборудования в других помещениях, так что урон будет не очень чувствительным, — ответил Гарри. — Но как вы собираетесь объяснить все это тем, кто выделяет средства для базы. Финансовый ущерб немалый.

— Я вполне отдаю себе отчет в размере финансового…

Гаррет прервала Бишопа, перевернув лабораторный стол с большим геномным секвенатором. По помещению прокатился грохот, в котором смешались хруст разбитого стекла и звон соударяющихся металлических деталей.

В лаборатории не осталось ничего, что можно было бы сокрушить, и Гаррет вернулась к недобитому термоциклеру, чтобы еще с яростными воплями попинать его ботинком. Нанести стальной оболочке заметный ущерб по-прежнему не удавалось, и удары становились все реже. Отметив переднюю панель последними вмятинами, Гаррет нагнулась, присела на корточки, покачала головой и оглядела результаты своей разрушительной деятельности. Пожалуй, этого достаточно.

Она отперла дверь и вышла.

— Можете вычесть это из моего жалованья, — сказала она, направляясь по коридору в сторону кабинета Бишопа.

Остальные двинулись следом. Бишоп на ходу жестикулировал, давая понять, что займется этим делом, когда все уляжется.

В кабинете воцарилось неловкое молчание. Несмотря на все, что она натворила, выговаривать ей никто не осмеливался — такой силы ярость исходила от этой женщины. Лучший друг, человек, сделавший жизнь Гаррет здесь почти терпимой, этот человек на ее глазах был разорван в клочья и съеден. Стоило Бишопу сказать одно неверное слово, и она могла уничтожить здесь не только лабораторное оборудование.

Целую минуту она просто смотрела на книжные полки и тяжело дышала. Ее плечи поднимались с каждым вздохом и бессильно опускались с выдохом. Наконец она подняла глаза на Лору и Гарри, потом подошла к испуганному Бишопу, который сидел по другую сторону стола, и нависла над ним. Из кармана армейской куртки она вытащила блокнот Хита и бросила его на стол.

— Вот ваш гребаный…

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел Эндрю. Все головы мгновенно повернулись к нему. Мальчик понял, что тут происходит нечто важное и его появление некстати.

— Э… Мы закончили игру, — сказал он.

— Да, дорогой. Пожалуйста, пойди и разыщи господина…

— Картера, — пришел на помощь Лоре Уэбстер.

— Да, разыщи господина Картера и сыграй с ним партию в бильярд. Или посмотри какой-нибудь фильм. У нас здесь важный разговор.

Эндрю быстро кивнул, вышел и закрыл за собой дверь.

— Вот ваш гребаный блокнот, — со злостью проговорила Гаррет. — Надеюсь, он стоил жизни Дэвида.

— Я уверен, — сказал Бишоп, — что доктор Хит был бы рад узнать…

— Не тот ваш гребаный Дэвид. Я говорю о Дэвиде Ван Аренне. О моем Дэвиде, слышите вы, кусок дерьма. Да вы даже имен наших не знаете…

— Гаррет, — попытался остановить ее Уэбстер.

— Послушайте, Гаррет, прошу вас, успокойтесь. Я понимаю, что вы прошли через тяжелое испытание. Вы потеряли… — Бишоп посмотрел на Уэбстера, ища в его глазах подтверждения, что нашел правильные слова. — Вы потеряли самого близкого друга. Но это была жертва ради блага людей — и здесь, на базе, и за ее пределами. Ваше мужество…

— Не хрена говорить мне о мужестве, мать вашу. Зарубите себе на носу: я это сделала не ради вас и не ради вашей базы или как вы там называете свою помойку. Я сделала это ради моего друга — не хотела, чтобы он умер совсем уж зазря. Очень надеюсь, что в этой книжонке, — Гаррет посмотрела на Лору, — есть что-то и впрямь стоящее.

С этими словами она вышла из кабинета, с треском захлопнув за собой дверь.

Все смотрели на все еще не раскрытый блокнот, лежавший на столе. Книжечка толщиной в сто страниц, формат почтовой открытки, черная кожа — такие можно найти только у очень разборчивых лондонских торговцев канцелярскими товарами. Страницы с золотым обрезом, как у записных книжек для адресов и телефонов. И большое засохшее пятно от раздавленных внутренностей осы, покрывающее часть лицевой и тыльной стороны и корешок.

— Доктор Трент, — тихо сказал Бишоп. — Я прошу вас заглянуть внутрь.

Лора взяла блокнот. Он открылся с легким треском — от затвердевшей крови. К ее облегчению, первое, что бросилось в глаза, были густо покрывавшие страницы слова, цифры и диаграммы, по всей видимости, отражавшие ход мыслей и результаты опытов Хита.

Бишоп, Гарри и Уэбстер напряженно смотрели на Лору, ища на ее лице признаки какой-либо реакции — положительной или отрицательной. Уловив их взгляды, она быстро пролистала блокнот, чтобы показать присутствующим, что тут немало материала для изучения. При этом чешуйки засохших останков насекомого осыпали Бишопа, который счел за благо этого не заметить.

— Мы сможем это использовать? — спросил он.

Лора бегло просмотрела содержимое блокнота.

— Изъятие транспозонных звеньев после интеграции… филогенетическое удаление… критерии секвенирования генома… Я понимаю этот язык, как вы понимаете английский, но здесь приведены подробности методик манипулирования с генным материалом, о которых мне ничего не известно. Чтобы понять эти записи, придется поработать над расшифровкой, и, надеюсь, Гарри мне поможет.