Книга Таня Гроттер и ботинки кентавра - Дмитрий Емец

Слишком поздно Склеппи осознала, что Цитидусфламе – заклинание испепеляющего огня. Смертельное заклинание ее стихии.Блокировать его невозможно.

Склеппи ощутила обжигающую боль. Ее мысли,сознание – все было даже не в огне, а сплошной огонь. Она покачнулась и упала,но не на холодные камни, а на раскаленные угли. Попыталась подняться, но несмогла. Весь мир был соткан из пламени. Ничего другого в нем просто неоставалось. Раскаленные языки жадно тянулись к ней. Трескалась кожа, дымилисьволосы, едкий дым проникал в легкие. Гробулия поняла, что это смерть. Непройдет и минуты, как от нее останется лишь пепел.

– Неееет! Не хочу! Пошла прочь, мерзкаястаруха!

Она рванулась, закричала. Она хотела жить исобиралась сражаться за жизнь… Признаться, Склеппи сама не ожидала от себятакого энергетического буйства. Если седьмая лунная колдунья продолжалавампирить и теперь, ее должно было в скором времени разнести от переедания.

Гробулии почудилось, что сознание еерасширилось до размеров Вселенной, мгновенно заполнившейся огнем, а затем,инстинктивно спасаясь от великого в малом, сжалось до размеров голубиного яйца.Одураченное пламя попыталось настичь ее и в яйце, но не сумело пробиться сквозьтончайшую скорлупу, полыхающую тремя цветами, которых, казалось, и быть не моглов этом сплошь огненном мире.

Атака, атака, еще атака! Океан огня – иединственное, крошечное, жалкое яйцо… Склеппи была уверена, что сейчас этазащита, воздвигнутая ею интуитивно, исчезнет, но, на удивление, яйцо достойноотражало огненную стихию. Гробулия вновь смогла дышать. А пламя все полыхало и,не находя другой пищи, сжигало уже свою собственную ярость. Съежившаяся внутриастрального яйца Гробулия сама не верила в свою удачу. Бушующий огонь гневнозашипел, побледнел, выцветая, и отступил, собравшись в звезды и пушистымжелтоглазым котенком свернувшись в колодцах черных дыр. Он устал и нуждался вотдыхе.

Он подарил ей жизнь или она сама ее отвоевала?Яйцо треснуло, выпустив Склеппи…

Гробулия с трудом поднялась на ноги. Головавсе еще ныла, но боль уже прошла. Она поняла, что по-прежнему находится все тамже, в темнице, в подвале дворца Бэра. Вселенская битва происходила не снаружи,а внутри ее, в ее сознании. На нее задумчиво смотрела старая ведьма.

Склеппи шагнула к ней, пылая жаждой мщения.Порыв ее ненависти отбросил лунную колдунью на стену, как грязную тряпку.

– Ты хотела убить меня, перечница, ивысосать мою энергию! Ты! Ты! Ты!

Каждый ее крик был как пощечина. Оза поспешноползла вдоль стены, втягивая голову.

– У меня не получилось… Ты пережила Цитидусфламе, ключевое заклинание стихии. Понимаешь, что это значит? Ключевоезаклинание! Будь ты настоящей Гробулией, ты была бы уже мертва, – сказалаона.

Склеппи почудилось, что старуха ее и боится, иодновременно просчитывает что-то в уме, торопливо ища выгод для себя.

– Так я не Гробулия?

– Ты что, не понимаешь? – зашипелаОза. – Я хотела понять, кто ты, и напустила на тебя огонь. Если бы тыподчинялась только огню, как все здесь, то была бы уже мертва. Но остальные тристихии, что живут в тебе, помогли тебе. Ты очень сильна, юная колдунья. Ты самане ведаешь своих сил. Огонь, вода, воздух, земля – все подчиняется тебе!

В душе у Склеппи шевельнулось сомнение. Чтослучилось триста сорок четыре дня назад? А ведь что-то случилось – я точно этознаю! Но тотчас другая часть сознания, стремящаяся к стабильности и ненавидящаясомнения, взяла верх и изгнала все прочие мысли.

– Бред сивой кобылы! – убежденнофыркнула Гробулия. – Заруби себе на носу, я честная фрейлина принцессыЦарства Огня. Моя стихия огонь – и ничего, кроме огня. Над водой, воздухом иземлей у меня нет никакой власти.

– Возможно, – пожала плечамиколдунья. – Тогда докажи это!

– Как?

В руке у Озы появилась короткая смолистаяпалочка, чуть длиннее спички.

– Зажги! – приказала она.

Гробулия пожала плечами. Вызвать пламя быловполне во власти ее стихии. С этим справился бы и восьмилетний сын дворцовогосадовника.

– Энтрос! – буркнула она.

Палочка вспыхнула, но тотчас большая капляводы, сорвавшись с потолка, затушила ее.

– И это все? Похоже, тебе действительнопомогла случайность. Я была о тебе лучшего мнения, – поморщилась колдунья.

– Энтрос! – раздраженно повторилаГробулия.

Огонек затеплился, заплясал на смоле, но новаякапля с потолка уничтожила его. Лунная колдунья ехидно поджала губы. Склеппиокончательно убедилась, что она намеренно держала палочку там, где постояннокапало.

– Снова неудача! И ты утверждаешь, чтоповелеваешь огнем? – сказала Оза.

– Передвинь руку в другое место. Тынарочно его гасишь, – заявила Склеппи.

– Сильной колдунье такая ерунда непомешала бы. Но если ты просишь… – снисходительно сказала ведьма.

Она убрала руку, но едва Гробулия произнесла Энтроси огонь вспыхнул, вновь коварно подставила сучок под течь с потолка. Склеппиувидела тяжелую каплю слишком поздно, когда та была уже в полете.

«Не-ет!» – мысленно крикнула она и, протянувруку, защитила огонь. Капля ударила ее по тыльной стороне ладони и разлетеласьмелкими брызгами. Огонь зашипел, но не погас. Через мгновение он уже,потрескивая, с удовольствием пожирал сучок.

– Ну как, теперь видела? Ты заставилаводу повиноваться! – сказала Оза.

– Ничего подобного. Я отбила ее ладонью.Никакой магии.

– Ладонью. Ты уверена, что это былаладонь? – вкрадчиво спросила ведьма.

Склеппи уставилась на руку, куда только чтоударила капля. Рука была сухой. Внезапно она поняла, что все это время стоялаот колдуньи в четырех-пяти шагах. И, разумеется, на таком расстоянии никак немогла поймать каплю даже вытянутой рукой.

– Кроме огня и воды, ты повелеваешьвоздухом и землей, – продолжала Оза. – Я могла бы доказать тебе иэто, но мне пришлось бы сбросить тебя с крепостной стены или закопать живой. Впервом случае ты освоила бы левитацию, а во втором земля не позволила бы тебезадохнуться. Ну что, проверим?

– А что, ты смогла бы вытащить меня изтюрьмы? Как иначе я окажусь на крепостной стене? – быстро спросилаСклеппи.

Ведьма проворно подползла к ней.

– Давай договоримся! – зашепталаона. – Ты отдашь мне свой дар! Весь до капли. Есть одна лазейка вмагической защите, только тебе никогда самой ее не найти.