Книга Бандиты - Элмор Леонард

– И ты приняла решение – ушла из монастыря.

– Да, вернулась в мир. А он успел довольно сильно измениться.

– Но ты ничуть не отстала. Ты отлично разбираешься в моде, куда лучше многих женщин.

– Это несложно, достаточно пролистать журналы. Это только оболочка. Я продолжаю меняться, я становлюсь другой, Джек.

– Ты имеешь в виду не только одежду?

– Скорее, я сбрасываю кожу, становлюсь другим человеком.

– Снова мистический опыт?

– Не знаю.

– И в кого же ты превращаешься?

– И этого не знаю.

Она все так же смотрела на него – как-то странно смотрела, не так, как прежде. Или все дело в атмосфере этой комнаты, в колдовстве дождя, тишины, угасающего предвечернего света, струящегося в большие окна террасы? Что-то ему почудилось.

– Ты каждый раз кажешься мне другой, – сказал он.

– И ты мне тоже.

– Почему ты оставила монастырь?

– Я выгорела дотла.

– Как это?

– Я продолжала дотрагиваться до людей, но уже ничего не чувствовала.

– Ты заботилась о тех, кто в тебе нуждался.

– Нуждающиеся есть повсюду.

– Я думал, ты ушла из-за Амелиты.

– Это был повод. Это побудило меня уехать. Так или иначе, мое время пришло. Когда-то я стала сестрой Святого Франциска, оставив свою прежнюю жизнь, теперь я уехала из Никарагуа и покончила со своей второй жизнью.

– Ты уверена?

Она кивнула.

– Главное, чтобы от меня была польза. Опять она сказала что-то, к чему Джек не был готов.

– Мне нужно отдать себя, раствориться в чем-то.

– Это дельце – увести пять миллионов – потребует от тебя полной отдачи.

– А в чем моя роль? Я сижу тут и ничего не делаю.

– Ты – мозговой центр.

Она не сразу отреагировала на его слова.

– Для тебя это игра? – с тихим удивлением спросила она.

– На государственную службу это не похоже.

– Тебе это кажется забавой. И все же ты согласился. Почему?

– Ради денег.

– Нет, ты сразу согласился, прежде чем я сказала, что деньги достанутся тебе. Забыл? Ты сказал, мы окажем услугу человечеству. Ты это всерьез сказал?

– Не знаю.

– Ты вообще что-нибудь воспринимаешь всерьез?

– Еще как. Но к большинству вещей просто невозможно относиться серьезно.

Она заулыбалась. Отделенный от Люси только кофейным столиком, Джек видел, как широкая, невиданная еще им ухмылка расплывается по ее лицу.

– Нравишься ты мне, Джек! – воскликнула она. – Знаешь, почему?

И снова мурашки побежали у него по шее, ближе к затылку.

– Ты похож на него. Пропали мурашки.

– Хотя само дело для нас и важно и побуждения наши важны, но осуществить его мы можем как игру, да? Можем отнестись к нему как к забаве? – продолжала Люси.

– Представим себе, будто мы вспоминаем обо всем этом год спустя, – предложил ей Джек. – Если все получится, если мы не будем к тому времени в тюрьме, нам вся эта история покажется довольно забавной. Надо быть оптимистом, надо верить, что все сработает. Лучше представлять себе это как игру, тогда не так страшно.

В ее глазах снова вспыхнули огоньки, губы приоткрылись, Люси вновь одарила Джека улыбкой. Ему очень хотелось спросить, кого же он ей напоминает, но тут в дверях возник Каллен, а за ним по пятам следовала экономка.

– Мистера Делани к телефону! – возвестила Долорес.

В трубке уже булькал голос Роя:

– Криспин Антонио Рейна был осужден в тысяча девятьсот восемьдесят втором году во Флориде за подделку облигаций и отсидел девять месяцев в «Саут-Дейд».

– Каких таких облигаций?

– Понятия не имею. Может, из обоев нарезал. Потом его привлекли во второй раз: скрыл судимость, пытаясь купить большую партию оружия в том же штате. Хотел приобрести пять дюжин «беретт», якобы для стрелкового клуба. До суда дело не дошло. Потом феды пытались повязать его за поставку наркотиков из Флориды в Батон-Руж, вроде бы он продавал зелье студентам, но и это обвинение развалилось. По происхождению кубинец, в пятьдесят девятом его семья переехала в Никарагуа, служил офицером в Национальной гвардии, с семьдесят девятого в Майами. Фрэнклин де Диос, индеец из племени мискито, родился в Мусавасе, Никарагуа. В Майами появился год назад, проходил главным подозреваемым по делу о тройном убийстве, но до суда опять-таки дело не дошло.

– Вряд ли они имеют отношение к службе иммиграции, – вставил Джек.

– Так-то оно так, но полицейским машинам Второго округа дана команда оставить их в покое. Они якобы действуют в качестве правительственных агентов.

– На каком основании?

– Спроси лучше Уолли Скейлса. Его телефон [phone].

– А он кто такой?

– Он из ЦРУ, Джек, и хотел бы я знать, на хрен, мы-то на чьей стороне? Кто тут хорошие парни, а кто плохие?

13

Даже ночью разминуться с Малышом было невозможно: Джек издали разглядел его массивную фигуру, двигавшуюся со стороны гостиницы по Бьенвилль в сторону Роял-авеню, где ждал его Джек. Протянув руку, Малыш вложил ключ в подставленную ладонь Джека.

– Теперь мы с Роем квиты, на хрен. Так ему и скажи.

– Мы ценим твою помощь.

– Цените-цените. Ключ бросишь под гардероб, там его найдет горничная. Вроде как он сам уронил. Он вечно накачивается допьяна. Ничего не сообразит.

– Ключ может понадобиться мне еще раз.

– Да ну тебя, Джек. – Малыш горестно помотал головой. – Больше я не стану подставлять свою шею.

– Я ничего не возьму. Он не заметит, что я побывал в номере. Войду и выйду. Всего десять минут.

– Да-да, все парни в «Анголе» воображали себя крутыми, ловкачами. Мы ведь там с тобой познакомились, если не ошибаюсь?

– Один раз я сделал глупость, – признал Джек. – Не продумал последствия. На этот раз все будет по-другому. Это последний раз.

– Как в том кино: «Еще один разок»? Только то кино называлось «Апрель в Париже», а у нас апрель в Новом Орлеане и пахнет жареным.

– Я не собираюсь начинать все по новой, если ты это имеешь в виду.

– Тебе просто понадобилось заглянуть в чужой номер.

– Только и всего. Осмотреться на местности.