Книга Вкус желания - Беверли Кендалл

— Только вы способны заставить меня пожалеть о том, что сегодня я проявил к вам доброту.

— Ха! Вы проявили не доброту, а подчинились желанию вашей матери.

В его глазах засверкали зеленые молнии.

— Да, я принял во внимание желание моей родительницы. Это нечто такое, о чем вы не имеете представления. Да, вам повезло, неблагодарная девчонка. По крайней мере ваш отец хотел бы видеть вас замужем, за джентльменом, который не истратит из вашего приданого ни шиллинга за игорным столом, да и само приданое ему не важно. Будь я на месте вашего отца, чего, слава Богу, нет и за что я каждый день благодарю провидение, я бы с радостью вручил вам веревку, чтобы вы связали себя узами брака с этим никчемным болваном Клейборо. Хочу пояснить: даже Банк Англии не располагает достаточными средствами, чтобы соблазнить меня жениться на вас. Поэтому можете быть спокойны на этот счет.

Амелия с трудом сглотнула, припоминая, когда в последний раз плакала. Это было тем летом, когда ей исполнилось тринадцать. Она лежала в постели с лихорадкой, ожидая возвращения отца. Он не приехал. Она плакала из-за него пять дней. Она плакала оттого, что годом раньше потеряла мать, но с тех пор ни разу не пролила ни слезинки.

Чего бы она сейчас не отдала, чтобы снова стать тринадцатилетней девочкой, способной плакать, не боящейся показать глубину своей сердечной раны. Но она знала, что не сможет плакать. Ни здесь в его присутствии, ни, пожалуй, никогда.

Амелия с трудом собрала остатки спокойствия и произнесла:

— Вы правы. Сегодня ночью я буду спать намного спокойнее.

Потом она повернулась и одна направилась к дому.

Глава 14

У двери библиотеки Томас сказал очередной леди «до свидания» и кивком головы отправил лакея проводить ее, сам же пошел к своему письменному столу и рухнул на обитый кожей стул с высокой спинкой. Устало провел рукой по волосам и принялся обдумывать, что делать дальше.

Минуло две недели, прошли переговоры с десятком славных женщин, а настоящая надежная компаньонка для Амелии так и не найдена. Он не сомневался, что она намеренно старалась избавляться от них.

— Думаю, и эта не подойдет?

Заслышав голос матери, он повернул голову к двери. Она вошла в комнату, шурша шелком и атласом.

— Ты хоть по крайней мере дашь женщине знать заранее, что ей пора укладывать вещи? — спросил он, кривя рот в улыбке.

— О, ты с ней слишком суров. Леди Амелия — прелестная молодая женщина. В прошлом месяце я заметила в ней перемены к лучшему. И она замечательно ладит с девочками. Поэтому я не желаю слышать о ней ни одного дурного слова.

Прошел месяц с ее приезда, и за это время она сумела расположить к себе всех, включая слуг, кроме, разумеется, него. С их последней перепалки во время выезда на природу между ними образовалась пропасть такая глубокая, что перекинуть через нее мост было невозможно. И, откровенно говоря, он был рад этому. Он хотел бы как можно меньше иметь с ней дело, насколько позволяли обстоятельства. Но, судя по всему, его мать стала ее неизменной покровительницей. Томас же проявлял мудрость и держал свое мнение при себе.

— Ты подумал о мисс Фоксуорт? — продолжала его мать. — Она подходящего возраста и вполне респектабельна. Уверена, что тебе надо только попросить ее, и она согласится. Помни, что до нашего отъезда осталось всего три дня. У тебя мало времени. И я решительно отказываюсь оставлять вас вдвоем без компаньонки.

Ах, Камилла! Настоящая серая мышка, но она была лояльной донельзя, и это могло ему облегчить общение с Амелией.

— Да, возможно, ты права. Она вполне подходит для такой роли. Сегодня же отправлю ей письмо, — сказал он, поглубже усаживаясь на мягкое сиденье своего стула.

— А может быть, ты поедешь в Лондон со мной и сестрами и там договоришься с Камиллой? Тебе не повредит поездка.

— А что, скажи на милость, делать с Амелией?

Будь он проклят, если оставит ее здесь одну! Только Богу известно, что будет ожидать его, когда он вернется.

— Ну как ты полагаешь, почему я предложила тебе это путешествие? Конечно, леди Амелия тоже поедет. Откровенно говоря, Томас, ты держишь бедную девочку весь день в кабинете, как узницу. И не говори, будто она сама этого хочет. Молодой девушке нужны развлечения. Уверена, она будет рада такой перемене.

Да, в этом-т и была загвоздка. Он не сомневался: такая перемена ей очень понравится. Но возможно, его мать и права. Поездка в Лондон даст ему возможность навестить Грейс. Больше месяца без женщины. Это начинало сказываться на его нервах и настроении.

— Как пожелаешь, — ответил он.

Взгляд виконтессы скользил по комнате. Казалось, несколько раз она пыталась что-то сказать, но таки не решилась. Наконец, теребя прозрачный чехол своего платья и глядя на сына, она заговорила:

— Томас, я все думаю…

Зная по опыту общения со многими женщинами, что далее может последовать, он счел эти слова мрачным предзнаменованием, а серьезность тона матери тем более вызвала в нем трепет. Коротким кивком головы Томас попросил мать продолжать.

— Вчера, когда я разговаривала с Амелией…

После такого начала и продолжения Томас уже и сам мог бы добавить следующие слова, но он, конечно, промолчал.

— …и она спросила меня, что я собираюсь делать, когда девочки покинут меня. Должна признаться, я была в таком затруднении, что не смогла ответить.

Томас испустил тяжкий вздох:

— Мама…

— Нет, дорогой, я много думала об этом. Прошло уже одиннадцать лет с тех пор, как умер твой отец, и я не становлюсь моложе.

— С твоей красотой и изяществом ты превосходишь многих женщин вдвое моложе, и они были бы счастливы выглядеть так, как ты.

Эти слова не были пустой фразой.

Она покраснела, потом повернулась на каблуках, подошла к столику у стены и взяла в руки изящную статуэтку лошади из слоновой кости, которую подарила сыну на прошлое Рождество. Говоря, она вертела фигурку в пальцах.

— Через три года у Сары будет дебют в обществе, и вскоре после этого я останусь одна.

Мать посмотрела на него, и в этот момент он увидел в ее глазах нечто такое, чего никогда не замечал раньше: одиночество. Когда умер отец, он видел, в них печаль, боль и страх. Но никогда не видел этого. На нее легла ответственность за поместье, за трех дочерей, которых предстояло вырастить, и за сына, отправляющегося в Кембридж.

Томас встал, и через секунду его рука крепко схватила ее за плечи.

— Ты никогда не будешь одна. Особенно с выводком внуков, которых Мисси предоставит в твое распоряжение, чтобы ты могла их портить и баловать, — поддразнил он и легонько коснулся губами гладкой кожи у нее на виске.

Потом медленно выпустил мать из объятий и отступил назад.