Книга Роза Йорков - Жюльетта Бенцони

— Ну и что? Тот, кто решился на убийство, не думает о том, о чем думаешь ты! И если я не хочу обращаться к секретарю, то только потому, что желаю сам убедиться в своей правоте и обвинить его в убийстве!

— Ты просто бредишь! У секретаря не было никаких причин убивать человека, к которому он был привязан и которому был обязан всем своим благополучием! Даже если предположить, что секретарь виноват, то он мог сделать что-то другое: подменить, например, воду. Твои измышления убедительны только в том случае, если убийца — сбежавший поляк. Раз он исчез сразу же, как только сэр Эрик упал, невольно возникает подозрение, что тут дело нечисто. А остальное, поверь, настоящее безумие! Тем более что ключ от кабинета сэр Эрик хранил при себе.

— Вовсе это не безумие. В общем, мне хочется пойти и проверить. С твоей помощью или без нее. С ключом или без ключа! Ладно, мы еще поговорим об этом. А пока тебя зовет твоя партнерша, и, похоже, она в дурном расположении духа.

— Черт побери! Мы опять проиграли! Она делает непомерные ставки, а потом удивляется, что мы проигрываем.

— Послушай, я тебя не слишком огорчу, если отправлюсь в гостиницу? А ты можешь приехать и попозже. Сказать по чести, время тут тянется невыносимо медленно…

Альдо не успел докончить своей фразы — за столом, к которому устремился Адальбер, явно что-то произошло.

Яростный голос Авы Риббсдейл взорвал тишину, которую так ценят игроки в бридж, что практически возвели ее в особое правило игры. Вне всякого сомнения, леди Ава оспаривала свой проигрыш. Поначалу она обрушилась на своих противников — Морица Кледермана и молодого депутата-консерватора, а потом настал черед партнера. Американка обвиняла его в том, что он «оставил ей игру, которую невозможно было выиграть»! Что он безумно завысил ставки!

— Я отказываюсь играть в таких условиях! — воскликнула она, поднимаясь. — Возможно, я привыкла играть слишком смело, но по крайней мере умно! Прекратим игру, господа!

Альдо, который невольно последовал за своим другом к карточному столу, слишком поздно сообразил, какой подвергает себя опасности: облака белого атласа и черных кружев взметнулись вверх, и леди Риббсдейл, оставив своих партнеров сидеть за столом, устремилась к Альдо. Решительно взяв князя под руку, она резким жестом буквально развернула его, поставив перед собой лицом к лицу.

— Я не должна была поддаваться своей страсти к бриджу, ведь у нас с вами еще столько важных тем, — вздохнула Ава, даря его чарующей улыбкой. — Вы должны меня простить, если я дурно обошлась с вами за столом, давайте снова будем друзьями. Не правда ли? Мы будем друзьями! Я так этого хочу!

Леди Риббсдейл заговорила вдруг так доверчиво, ласково и просительно, словно дружба, о которой она просила, была для нее вопросом жизни и смерти. И Морозини сразу же ощутил, какой притягательной силой может обладать эта непредсказуемая женщина, если только захочет привлечь к себе…

— Невозможно остаться равнодушным к столь соблазнительному предложению, — отвечал он. — Почему бы нам и в самом деле не быть друзьями?

— Не правда ли? И вы отыщете для меня то, о чем я так мечтаю? Видите ли, князь, прося вас, чтобы вы совершили для меня маленькое чудо, я прекрасно понимаю, каких трудов вам это будет стоить! Но я повинуюсь глубинному, я бы сказала, — животворному импульсу! Вы сами можете убедиться, что бриллиантов у меня хватает, — и она небрежным жестом указала на переливающийся каскад камней, украшавший ее декольте, — но это все современные камни, а мне хочется иметь один, хотя бы один, который обладал бы душой… подлинной историей!

— Я не уверен, что ваше желание оправдано. Камни, пришедшие к нам из глубины веков, зачастую хранят в себе память о крови, слезах и бедах, которым послужили причиной, и если…

Ава прервала его взмахом руки.

— Кое-кто считает, что у меня множество недостатков, но пока никто еще не упрекнул меня в недостатке храбрости!

Я не боюсь ничего, и тем более проклятий, которые связывают со знаменитыми драгоценностями. Они существуют только в воображении простолюдинов! С тех пор, как свекор подарил моей кузине «Санси», она ничуть не пострадала, скорее наоборот, — расцвела! Итак?

— Что я могу вам на это сказать? Я знаю один старинный камень, ограненный, не менее примечательный, чем тот, что не дает вам покоя. Скорее всего он принадлежал английской короне, прежде чем перейти в руки кардинала Мазарини.

Я говорю: «скорее всего», потому что не могу предоставить вам никаких подтверждений, что это именно тот камень. Но если это тот самый, то с 1792 года о его судьбе ничего не известно.

— Мария-Антуанетта могла его носить?

— Думаю, да, но все это только в том случае…

— Не повторяйте все время одно и то же! Где он находится?

— В Венеции, у одной моей старинной приятельницы.

— Значит, завтра мы с вами уезжаем в Венецию и…

Альдо с улыбкой посмотрел на свою спутницу. Красивое лицо мгновенно преобразила страсть: черные глаза искрились, ноздри трепетали, она торопливо несколько раз облизала языком внезапно пересохшие губы.

— Нет, мы никуда не уезжаем, потому что владелица хочет, чтобы продажа осуществилась в величайшей тайне.

Ваше присутствие привлечет слишком большое внимание…

— В таком случае поезжайте вы! Или пусть бриллиант привезут сюда! Я не знаю, как вы это осуществите, но постарайтесь сделать так, чтобы я его увидела! Кстати, как он называется?

— «Зеркало Португалии»… Послушайте, леди Ава! Я попробую попросить моего управляющего, которому всецело доверяю, привезти сюда камень, однако прошу одного — наберитесь терпения: с камнем такой ценности не разъезжают по Европе, не предприняв хоть каких-то мер предосторожности.

И в особенности я прошу вас не говорить о нем ни единому человеку! Иначе переговоры между нами будут невозможны.

Я не хочу, чтобы моему управляющему грозила хоть малейшая опасность. Вы меня поняли?

Леди Риббсдейл посмотрела прямо в светлые глаза Морозини и с неожиданной силой крепко сжала ему руку.

— Даю вам слово! Я передам вам в «Ритц» записку, чтобы вы знали, когда и где сможете меня найти. В любом случае я заранее вас благодарю за то, что вы стремитесь доставить мне удовольствие. А теперь пойдемте выпьем чего-нибудь покрепче. После стольких волнений мне это просто необходимо.

Разговор князя с прекрасной американкой проходил в зимнем саду, продолжавшем гостиную, где все еще развлекала гостей хозяйка дома. Теперь, болтая о пустяках, они покинули его. И только тогда, когда Морозини и Ава отдалились на порядочное расстояние, из-за высоких зеленых кустов, покинув свое убежище, вышел Мориц Кледерман. Он уселся в плетеное, одетое в цветной кретоновый чехол кресло, вытащил из внутреннего кармана смокинга сигару и, удобно откинувшись на спинку, с наслаждением закурил. На его губах блуждала насмешливая улыбка.