Книга Неукротимый, как море - Уилбур Смит

На миг она испытала прилив озабоченности при виде кровоподтеков, которые резко выделялись на гладкой бледной коже, но это чувство немедленно уступило место подлинному беспокойству — капитан лежал как мертвец, беспомощно свесив ноги за край и неловко закинув руку. Лишь голова мерно перекатывалась из стороны в сторону в такт бортовой качке «Колдуна».

Быстрым движением Саманта коснулась щеки спящего. Чувство облегчения пролилось на душу истинным бальзамом, когда пальцы ощутили тепло. Веки мужчины слабо затрепетали.

Бережно она приподняла его босые ноги, и тело услужливо повернулось на бок, обнажив неприятную ярко-алую полосу, которая шла по всей спине наискосок через плечо. Девушка осторожно притронулась к ссадине легкими пальцами и мгновенно поняла, что здесь требуется врач, хотя прямо сейчас главным лекарством был сон.

Она отступила на шаг и несколько долгих секунд с удовольствием разглядывала этого крепкого, мужественного человека. Капитан отличался атлетическим сложением; мускулы рук и ног не выглядели чрезмерно бугристыми, но в них явно таилась недюжинная сила. Да, он явно был в отличной физической форме. Впрочем, в его теле читалась еще одна особенность, своего рода матерость, кряжистость в могучем развороте плеч и широком постаменте шеи — и в нагрудной поросли, характерной для зрелого мужчины.

Пусть не имелось в нем того изящества и тонкости линий, что были свойственны знакомым Саманте юношам, но силой оно превосходило любого из молодых людей, которые доселе заполняли собой мир девушки. Перед глазами всплыл образ одного из них — того самого, кого, как ей казалось, она любила. В свое время они провели на Таити два месяца, оказавшись в составе одной и той же полевой экспедиции. Вместе занимались серфингом, танцевали, пили вино, работали и спали на протяжении шестидесяти дней и ночей; была и помолвка, и горькая ссора, и расставание — которое она пережила на редкость спокойно, — но вот чего у него не отнять, так это самого великолепного, точеного, загорелого мужского тела из всех, которые были ей знакомы. А сейчас, при виде спящего капитана, стало ясно, что тот юноша не может соперничать с этим мужчиной по части физических пропорций и силы.

Прав был Эйнджел. Могучесть — вот что ее так привлекло. Это мощное, мускулистое, крепкое тело с темными жесткими волосами, что покрывали грудь — и, да, торчали из-под мышек, — словом, мужская сила во плоти… и аура властности, которую испытывал любой, стоит лишь оказаться рядом.

Саманте еще не доводилось встречать людей, при виде которых ее переполняло чувство благоговейного трепета. Оказывается, за капитаном тянулась не просто молва или внушительный перечень полулегендарных подвигов, о которых рассказывал Эйнджел; и дело далеко не в одной лишь физической силе, которую он только что продемонстрировал на глазах всей команды «Колдуна», в том числе и Саманты, которая жадно прислушивалась к радиообмену по УВЧ-каналу… Девушка вновь склонилась над спящим и увидела, что даже во сне линия его подбородка была жесткой и бескомпромиссной и что мелкие морщинки и прочие следы, которые нелегкая судьба высекла на этом лице, особенно в уголках губ и глаз, лишь подчеркивали его властность и целеустремленность — лицо человека, который диктует жизни свои собственные правила.

Да, она хотела его. Эйнджел был прав, Господи Боже, как он был прав! Кто говорит, что не существует любви с первого взгляда? Только глупец!

Саманта заставила себя отвернуться, взяла стеганое одеяло, что лежало в ногах койки, и накрыла спящего мужчину. Она замерла на секунду — и бережным, материнским жестом поправила прядь его густых темных волос.

Хотя капитан даже не шевельнулся, когда ему поднимали ноги или накрывали одеялом, он почти проснулся от этого легчайшего из касаний. Вздохнул, повел плечом, а затем хрипло прошептал: «Шантель, ты?..»

Саманта дернулась от болезненного укуса ревности: имя другой женщины пронзило ее словно кинжалом. Девушка круто развернулась и вышла, однако в кабинетной части каюты вновь замедлила шаг и остановилась возле письменного стола.

Поверх внушительной, переплетенной в кожу судовой торговой книги небрежно разбросаны личные вещи — всяческая мелочь: золотой зажим с толстенькой пачкой денег в разносортной валюте — пятифунтовые английские банкноты, пятидесятидолларовые купюры США, дойчмарки и франки. Золотой «Ролекс», опять-таки золотая зажигалка «Данхилл», инкрустированная одиноким белым бриллиантом, и умопомрачительный бумажник лаковой кожи. Эти вещи давали более чем ясное представление о характере их владельца. Чувствуя себя настоящей воровкой, девушка раскрыла бумажник.

Дюжина кредиток в аккуратных пластиковых чехольчиках: «Америкэн экспресс», «Дайнерс», «Бэнк Америкэн», «Карт-бланш», «Херц», «Пан-Ам» и прочие. А самое главное — напротив них, в окошечке, — цветной фотоснимок. Три человека: сам Николас, глава семейства (в морской фуфайке, лицо бронзовое, волосы лихо развеваются), кудрявый мальчик с серьезными глазами и милой улыбкой (в спасательном жилете поверх ветровки) — и женщина. Саманта таких красавиц в жизни не встречала.

Девушка закрыла бумажник, аккуратно вернула его на стол и покинула каюту.

Дэвид Аллен вот уже минуты три тщетно вызывал по интеркому капитанскую каюту. Нетерпеливо похлопывая раскрытой ладонью по штурманскому столу красного дерева, он следил за тем, как сходит с ума окружающий мир за окном ходового мостика.

Почти два часа ветер без устали дул с норд-веста, ни разу не упав ниже тридцати узлов. Впрочем, «Колдун» — хотя и был связан с «Золотым авантюристом» буксирным канатом — до сих пор вполне беззаботно выдерживал сильное волнение, поднявшееся на входе в бухту.

Старпом выполнил полученный приказ: сначала поперек юта «Авантюриста» выстрелили нейлоновым бросательным концом, который был сращен с промежуточным шкентелем, а затем люди Бейкера выбрали его вместе с главным буксирным канатом.

Основную работу проделал брашпиль лайнера: он сам стягивал буксирный канал с лебедочного барабана, который располагался в подпалубном кормовом отсеке «Колдуна». Нитка каната проходила через буксирный клюз непосредственно под кормовым ходовым мостиком, где и стоял Дэвид, контролируя каждый дюйм хода и люфт барабана легкими прикосновениями к управляющим рычагам.

Опытный матрос способен управиться с массивным канатом сноровистее рыболова, который вываживает лосося в стремительных водах горной речушки: то притормозить сбег ленточным стопором, то позволить свободное вращение, выбрать слабину или туго набить канат с усилием в полтысячи тонн, — а в самом предельном, экстренном, случае можно ударить по кнопке гильотины, и тогда каленый стальной нож перерубит гибкое тело каната, мгновенно освободив буксируемое судно, которое, к примеру, могло уже безудержно тонуть, грозя гибелью своим же спасателям.

Работа требовала виртуозных навыков, и на все про все ушел добрый час, однако теперь буксировочная система была на месте.

Одним из важнейших ее компонентов была разгрузочная траверса, формой напоминавшая трехлучевую звезду. Два луча этой звезды посредством тросов были связаны со швартовными кнехтами, симметрично расположенными на корме по обоим бортам «Авантюриста».