Книга Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный

И все это «погружение в дикость, безвестность и небытие» сотворил миллиардам людей всего только один человек, Иосиф Скалигер. Уцепившись в его версию, адепты нумерологической хронологии начали подверстывать к ней все новые и новые «научные» труды, и много позже дошло до изобретения специального термина: «Возрождение», как будто объясняющего несуразности этой истории.

Но разве можно объяснить необъяснимое?

Чтобы вернуться к нашей военной теме, обратимся к книге И. Хейзинги «Homo Ludans». Книга любопытна сама по себе, мы же берем ее потому, что в ней есть глава, посвященная ратному делу.

Хейзинга замечает, что так называемая эпоха Возрождения (конец XIV–XV век) возрождает не только античность (пехоту, например), но и рыцарство. То есть рыцарство для XV века – та же античность:

«Ибо следует указать на тенденцию, которую обнаружил дух этого времени: воссоздание в реальной жизни идеального образа минувшей эпохи… Надо отметить, что связи между собственно Ренессансом и этим возрождением рыцарства в позднем Средневековье намного более сильны, чем это себе представляют. Рыцарское возрождение было как бы наивной и несовершенной прелюдией Ренессанса. Ибо полагали, что воскрешение рыцарства воскресит и античность (!). В сознании людей XIV столетия образ античности был все еще неотделим от образов рыцарей Круглого Стола».

Нужно ли что-либо добавлять к сказанному? Открытым текстом говорится, что рыцарское Средневековье – это и есть античность, по крайней мере, для людей, живших до откровений Скалигера.

«Ромул, таким образом, считался родоначальником рыцарства, ибо именно ему довелось собрать отряд в тысячу конных воинов. Бургундский хронист Лефевр де Сен-Реми писал во славу Генриха V Английского: «И усердно поддерживал правила рыцарства, как то некогда делали римляне».

Хронологи Средневековья представляли себе мировую историю в первую очередь как историю войн и царей. Поэтому свою главную задачу они видели в том, чтобы написать убедительную историю войн, которые вели эти цари. Убедительность истории искусства, науки или литературы их нисколько не волновала. Но даже в истории войн они не смогли избежать грубейших проколов, в частности, явных дубликатов некоторых битв, попавших и в античность, и в Средневековье, но расположенных по одним и тем же «линиям веков» обнаруженной нами синусоиды.

В Средние века существовало понятие о войне как о всего-навсего расширенном поединке, – и это ничем не отличалось от представлений Гомера. Вплоть до XVI века многие правители разных стран объявляли о намерении встретиться со своими противниками в рыцарском поединке, как это было и в греко-римском мире. Они посылали вызов по всей форме и с энтузиазмом начинали готовиться к схватке. Хейзинга видит в этом политическую рекламу, но это его мнение вытекает из того, что люди тех времен рассматриваются как «взрослые», то есть как люди, во всем подобные людям XX века. А это не так, они как раз были «детьми», людьми начального периода культуры. Отсюда и поразительная живучесть королевских дуэлей, эдаких «детских драк».

«Ричард II Английский предлагает, вместе со своими дядьями, герцогами Ланкастером, Йорком и Глостером, с одной стороны, сразиться с королем Франции Карлом VI и его дядьями, герцогами Анжуйским, Бургундским и Беррийским, с другой. Генрих V Английский послал вызов дофину перед началом битвы при Азенкуре. А герцог Бургундский Филипп Добрый обнаружил почти неистовое пристрастие к подобному способу разрешения споров». Он вызывал на дуэль герцога Саксонского, а на склоне лет дал обет сразиться один на один с «Великим Туркой».

«Франческо Гонзага сулит освободить Италию от Чезаре Борджа, сразив его на поединке мечом и кинжалом. Дважды Карл V сам по всем правилам предлагает королю Франции разрешить разногласия между ними личным единоборством».

Чем это отличается от правил времен Троянской войны?

«Первоначальные элементы международного права мы находим в смешении с казуистическими и часто ребяческими предписаниями о проведении схваток и поединков».

Как же сам Хейзинга относился к разделению истории на три основных периода? Вот его подлинные слова из статьи «Задачи истории культуры»:

«Потребность в подразделении мирового процесса на последовательность сменяющих друг друга временных периодов, каждый со своей собственной сутью и предназначением, имеет своим происхождением не занятия историей, но космологические размышления и астрологию… На протяжении всего Средневековья фикция (фикция ли? – Авт.) продолжающегося существования Римской империи позволяла понимать то, что уже произошло со времени пришествия Христа, и то, что еще должно будет произойти, как свершающееся в ходе последней из четырех мировых эпох, возвещенных пророками… Лишь к концу XVII в. трехчленная схема Античность – Средневековье – Новое время проникает из чисто литературного употребления в историографию».

Идею такого деления мировой истории предлагал в конце XVII века немецкий ученый Христиан Келлер (он называл себя Целлариусом), причем положив в основу членения не культурные, а политические мотивы. Ну, так и мы утверждаем то же самое. А ведь Хейзинга совсем не сторонник новых веяний в хронологии!

Говоря о произвольности «периодов», он замечает:

«Было бы лучше всего в процессе употребления (терминов) и вовсе забыть, что «Средневековье» говорит о чем-то, что посредине, а «Ренессанс» – о возрождении».

Именно так мы и поступаем. Для нас слово «Возрождение» перестало означать повторение чего-то давно исчезнувшего, а «Средневековье» слилось с «Античностью». Возрождение, будучи само поздним Средневековьем, возрождало Средневековье же, то есть самое себя, так же, как античный эллинизм возрождает сам себя в форме филэллинизма XV–XVI веков. Для того, чтобы покончить с этой путаницей, достаточно принять, что «античный» – понятие не историческое, а географическое и означает «греко-римский». Это история Византийской (ромейской, римской) империи со столицей в Константинополе, говорившая на греческом, писавшая на латинском (а до этого на древнееврейском) языке, – империи, оплодотворившей своей «античной» культурой Европу XI–XIII веков.

Вообще всякая историческая мифология («исчезнувшие цивилизации», божественные герои, великие пришельцы и прочее) выступает в сознании людей не как просто ушедшее время. Она и настоящее, и будущее; в итоге – вечное. Мифология – часть культуры каждого народа, она стремится выживать, несмотря ни на что, ибо без культуры и традиций народ исчезнет, растворившись среди других народов. Поэтому европейцы возрождают свою далекую античность, китайцы – свое великое прошлое, и т. д., и т. п.

«Невозможно было бы преувеличить значение существующего у человека любого общества, независимо от уровня развития последнего, стремления вернуть то, мифическое великое время, потому что каждый ритуал и каждое значимое действие производят это возвращение», – пишет И. Хейзинга.

Это абсолютно религиозная идея, не имеющая никакого отношения к науке о реальном прошлом человечества. Скалигеровская хронология не знает по сути дела ни прошлого, ни будущего, ибо в ней заранее заложен вечный повтор: в будущем будет то же самое, что уже было в прошлом, – появятся «варвары», и все начнется заново. Так было единожды, дважды, трижды… всегда. Раньше варвары приходили из Азии, теперь они придут из космоса. Это – миф.