Книга Из России с любовью - Ян Ланкастер Флеминг

— Передай ему, что мне сейчас не справиться даже с одной. Объясни ему еще, что девушки очень красивы и я буду рад, если он удовлетворит мою просьбу и отменит продолжение схватки между ними. Сегодня погибло несколько мужчин его племени. Ему понадобятся женщины, чтобы рожать детей.

Керим перевел. Цыган посмотрел на Бонда с очевидным неудовольствием и что-то пробормотал.

— Он говорит, что тебе не следовало обращаться к нему с такой трудной просьбой. У тебя слишком мягкое сердце для настоящего мужчины. Но он пообещал сделать так, как ты хочешь.

Недовольный цыган не обратил внимания на благодарную улыбку Бонда. Он начал быстро говорить что-то Кериму, который внимательно слушал и иногда задавал короткие вопросы. Несколько раз прозвучало имя Криленку. Потом говорил Керим. В его голосе слышалось глубокое раскаяние, а когда цыган попытался прервать Керима, тот отказался слушать. Наконец Керим повернулся к Бонду.

— Слушай, мой друг, — начал он. — То, что произошло сегодня, — не поддается объяснению. Гангстерам был дан приказ убить Вавру и как можно больше его людей. Это понятно. Они знали, что цыган работает на меня. Здесь странно лишь одно — русские применили слишком уж крутые меры. Впрочем, когда заходит речь об убийстве, им не хватает артистичности. Они любят убивать как можно больше. Но вот слушай дальше. Им был дан приказ не причинять тебе вреда. Чтобы не произошло случайной ошибки, они получили твое точное описание. Вот это тоже кажется очень странным. Хотели избежать дипломатического скандала? Кто знает? Нападение было хорошо продумано. Они кружным путем поднялись на вершину холма и затем спустились по дороге с выключенными двигателями, так что мы ничего не слышали. Это пустынное место, где никогда не бывает полицейских. Признаю свою вину: я не принял этих бандитов всерьез.

Керим выглядел несчастным и озадаченным. Он задумался.

— Уже полночь, — сказал он наконец. — «Роллс» ждет нас. Перед тем как лечь спать, я должен сделать еще кое-что. А сейчас нам нужно уезжать отсюда. Сегодня ночью немало трупов будет сброшено в Босфор. Кроме того, им нужно отремонтировать стену и заделать пролом. К утру не должно остаться никаких следов происшедшего. Вавра желает тебе успеха. Он надеется, что ты когда-нибудь вернешься. Зора и Вида принадлежат тебе. Он отказался признать мою вину в случившемся. Сказал, чтобы я присылал ему побольше болгарских гангстеров. Сегодня цыгане убили десятерых и готовы убивать еще. А теперь попрощаемся с ним. Мы хорошие друзья, но все-таки чужие. Кроме того, он не хочет, чтобы мы видели, как его женщины оплакивают погибших.

Керим протянул цыгану свою огромную руку. Вавра сжал ее и посмотрел ему в глаза. На мгновение глаза цыгана утратили обычную свирепость. Затем он выпустил руку Керима и повернулся к Бонду. Его сухая и жесткая рука напоминала лапу большого хищного зверя. Снова глаза Вавры на краткий миг словно покрылись какой-то непрозрачной пленкой, притушившей их обычный блеск. Он что-то резко и решительно произнес, обращаясь к Кериму, повернулся и пошел в сторону деревьев.

Никто не обратил внимания на Керима и Бонда, когда они пролезали через брешь в стене. Хорошо видимый в лунном свете «роллс-ройс» ждал их у входа в кафе. Рядом с шофером сидел молодой человек. Керим махнул рукой в его сторону.

— Это мой десятый сын. Его зовут Борис. Я думал, что он может понадобиться сегодня. Как видишь, я не ошибся.

Молодой человек повернул голову в сторону Бонда. «Добрый вечер, сэр», — вежливо произнес он. Бонд узнал в нем одного из служащих склада. Он был таким же смуглым и худощавым, как старший клерк, и у него тоже были синие глаза.

Автомобиль тронулся с места и плавно покатился по склону.

— На маленькую улочку рядом с Хипподром Скуэр — площадью Ипподрома, — по-английски сказал Керим шоферу. — Я покажу, где остановиться. Вы захватили мундиры и снаряжение?

— Да, Керим-бей.

— Отлично. Поехали побыстрее. Уже поздно, и всем нам пора спать.

Керим откинулся на мягкие подушки сиденья и закурил. Бонд смотрел в окно на проносящиеся мимо дома предместья. Большое расстояние от одного уличного фонаря до другого указывало на то, что это бедный район.

— Цыган сказал, что над нами распростерты крылья смерти, — заметил Керим, нарушив длительное молчание. — По его мнению, мне следует остерегаться сына снегов, а ты должен опасаться человека, принадлежащего луне, — он рассмеялся. — Цыгане любят такой вздор и верят в него. Он заметил при этом, что Криленку не является одним из них. Это хорошо.

— Почему?

— Я не буду спокойно спать, пока не убью его. Мне неизвестно, имеет ли то, что происходит в течение нескольких последних дней, и то, что случилось сегодня, отношение к тебе и твоему делу. Но для меня это не имеет значения. По какой-то причине мне объявили войну. Если я не убью Криленку сейчас, он совершит третье покушение на мою жизнь и, несомненно, убьет меня. Так что нам вскоре предстоит встреча с ним — в Самарре.

19. Рот Мэрилин Монро

Автомобиль мчался вдоль пустынных улиц — мимо темных мечетей, минаретов, вонзающихся в ночное небо. Они проехали под разрушенным акведуком, пересекли бульвар Ататюрка, миновали ворота Центрального базара. У колонны Константина автомобиль свернул направо, в лабиринт узких извивающихся улочек, где пахло отбросами, и въехал наконец на длинную красивую площадь, украшенную тремя высокими каменными колоннами, вздымающимися к небу подобно космическим ракетам.

— Медленнее, — тихо скомандовал Керим. «Роллс-ройс» резко сбавил скорость и покатил вокруг площади. В конце длинной улицы, на восточной части площади, над мысом Сераглио мигал огромный желтый глаз маяка.

— Стоп!

Автомобиль остановился в густой тени деревьев. Керим взялся за ручку двери.

— Подожди нас в машине, Джеймс. Мы скоро вернемся. Садись на место водителя и, если подойдет полицейский, скажи ему: «Бен бей Керимин ортагийум». Сможешь запомнить? Это значит: «Я — знакомый Керим-бея». Тогда полиция оставит тебя в покое.

— Очень тебе благодарен, — буркнул Бонд. — Но я пойду с вами. Без меня с тобой обязательно что-нибудь случится. К тому же я не собираюсь сидеть в машине и бормотать полицейскому какие-то непонятные слова. Когда знаешь только одну — пусть очень важную фразу, у собеседника может создаться впечатление, что ты говоришь на этом языке. Полицейский начнет расспрашивать меня по-турецки и, когда я не отвечу ему, тут же заподозрит неладное. Не надо спорить, Дарко.

— Ну что же, только не обижайся, если тебе придется не по нраву то, что я намереваюсь сделать. Это будет обычное, заранее рассчитанное хладнокровное убийство. — Было видно, что Керим уступает Бонду очень неохотно. — В этой стране мы стараемся не тревожить спящих собак, но если одна из них просыпается и кусает тебя, ее надо убрать. Так что не думай, что станешь свидетелем дуэли. Это тебя устраивает?

— Вполне, — кивнул Бонд. — Если ты промахнешься, у меня осталась еще одна пуля.