Книга Пробуждение - Тина М. Дженкинс

Продолжая подъем, Персис подумала и о том, не отождествляет ли она себя с волком и не ей ли действует на нервы непривычная, чужая обстановка. На Манхэттене ей было достаточно комфортно, несмотря на неблагоприятную эпидемиологическую ситуацию и другие трудности. В Аризоне не так многолюдно и опасно, как в Нью-Йорке, однако Персис почему-то не испытывала никакого облегчения. Напротив, она постоянно чувствовала себя угнетенной и подавленной. Особенно сильно действовала на нее не ослабевающая круглый год жара. Например, сейчас только половина восьмого утра, но Персис не сомневалась, что меньше чем через четверть часа палящие лучи безжалостного солнца заставят их обоих спуститься в тень, под защиту гребня горы.

Но пока они с Охотником продолжали упрямо двигаться по направлению к Хидденвэли, стараясь не обращать внимания на неудобства. У самой вершины горы Персис ненадолго остановилась, чтобы глотнуть воды из фляги, а потом подошла к краю гранитного утеса, с которого открывалась панорама Феникса. Город из стекла и бетона уже блестел сквозь желтоватую дымку смога. Примерно в пяти милях к северу Персис разглядела и высотную башню «Икор корпорейшн», похожую на уткнувшийся в небо черный гнилой зуб. Казалось, все здание вибрирует и раскачивается, но эту иллюзию создавали потоки нагретого воздуха, которые уже начали подниматься от земли вверх. Ее собственный дом находился гораздо дальше — почти за городской чертой, в относительно безопасном и благополучном районе Кэрефри, — и его отсюда не было видно.

Вспомнив о доме, Персис машинально посмотрела на часы. Как раз сейчас Рик принимает утренний душ. Ее муж… Опустившись на корточки, она бесцельно ковыряла палочкой землю, стараясь сдержать подступившие к глазам слезы. Не сумела. Слезы потекли по щекам, а из обожженного сернистым ангидридом горла вырвалось сдавленное рыдание.

Охотник услышал этот звук и, подбежав к хозяйке, положил голову ей на колени. Персис почесала его за ухом.

— Ничего… ничего… — пробормотала она. — Я просто устала.

Охотник слегка повел глазами, покосился на нее из-под надбровий, но его волчья морда по-прежнему ничего не выражала.

— Ах, если бы ты умел говорить! — вздохнула Персис, глядя в желтые глаза зверя, и погладила жесткий белый ромбик у него на лбу. — Ты бы мог подсказать, как мне быть, что делать!

Персис не имела в виду работу. Она говорила о своем браке, который разваливался буквально не по дням, а по часам. Волк, конечно, ничего не понял. Он только опустил ей на колено широкую лапу, и это молчаливое сочувствие бессловесной твари заставило Персис зарыдать еще сильнее.

Феникс

21

Федеральное агентство бактериологической безопасности появилось в институте на двенадцатый день существования тела номер 13. Специальная инспекционная группа прибыла, по своему обыкновению, без предупреждения. Как и предвидел Гарт, агентство пронюхало о визите президента и решило проверить состояние пациента. Узнав о появлении группы в вестибюле здания, Гарт велел проводить инспекторов к себе в кабинет, а сам дрожащими пальцами набрал служебный номер Персис, которая как раз в это время дежурила в палате-лаборатории.

— Подготовь замену, — сказал он ей сдавленным голосом. — У тебя есть двадцать минут.

И он дал отбой. Буквально через несколько секунд после того, как он отключил монитор, в его кабинет вошли проверяющие. Их было шестеро: трое из местного отделения и трое — из центрального аппарата агентства. Судя по их многочисленности и высоким званиям, Федеральное агентство настроено достаточно решительно, а это означало, что лаборатории будут подвергнуты самому доскональному обследованию.

— По нашим сведениям, у тебя появилось новое донорское тело, — холодно сказала Гарту доктор Ким Эндрю. Доктору Эндрю было чуть за шестьдесят, и половину этого срока она возглавляла фениксский филиал ФАББ. Волосы собраны на затылке в аккуратный пучок. Такая же прическа была у нее и много лет назад, когда Гарт впервые встретился с ней, только сейчас в волосах появилась проседь.

— Я как раз собирался зарегистрировать его по всем правилам, — ответил Гарт, стараясь держать себя в руках.

— Смотри не тяни, — строго сказала Эндрю. — Кстати, очень жаль, что нам не удалось повидаться с президентом, когда он сюда приезжал.

— Мне тоже жаль. — Гарт лицемерно улыбнулся. — Но это произошло совершенно неожиданно. Видишь ли, отец мистера Вильялобоса в свое время тоже был заморожен, а поскольку президент лично знаком с главой нашей корпорации, то… Очевидно, он узнал от мистера Рэндо о нашем проекте и заинтересовался.

— Настолько заинтересовался, что бросил всё и специально прилетел, чтобы узнать, как у вас идут дела?

— Президент не счел нужным посвятить меня в свои планы, но у меня сложилось впечатление, что он просто заскочил к нам, когда возвращался в Вашингтон с какой-то международной конференции.

Лицо доктора Эндрю осталось неподвижным, и Гарт так и не понял, поверила она его объяснениям или нет.

— Ну и как поживает ваш последний пациент?

— Никак. К сожалению, он умер.

— Прискорбно. Кстати, нельзя ли нам взглянуть на тело?

В ее устах этот вежливый оборот звучал не как просьба, а как приказ, но Гарт решил пока не лезть на рожон и отвечал с такой же изысканной вежливостью:

— Сколько угодно… Следуйте за мной, пожалуйста.

И они вместе спустились в цокольный этаж институтского здания. Сколько-то времени отняли душ, дезинфекция и переодевание в биозащитные костюмы. Гарт намеренно долго возился со своим костюмом, затягивая время, но, заметив, что гости начинают терять терпение, повел их к законсервированным лабораториям, где уже ждала Персис. Увидев Гарта, она многозначительно посмотрела на него, но он отвел глаза и жестом предложил инспекторам начинать проверку. Фальшивое тело уже лежало на специальной каталке, и специалисты ФАББ занялись им в первую очередь.

— Когда он умер? — спросила Ким, заглядывая в рот трупа.

— Ночью, — коротко ответил Гарт.

— Но тело совсем холодное.

— До вашего приезда оно лежало в хранилище.

Ким нахмурилась.

— А как дела с твоей рибосомой? Удалось добиться какого-нибудь прогресса?

— Кое-что есть, — кивнул Гарт. — Но еще не совсем то, чего бы всем нам хотелось.

— Ага, вижу… Бластомы. Жаль, очень жаль. Впрочем, я уверена — ты своего добьешься.

Функционеры ФАББ порой действительно вели себя не совсем последовательно. То они силой врывались в здания, словно полиция, получившая ордер на обыск и арест всех присутствующих, то наоборот — держались как коллеги-врачи, для которых не существует ничего, кроме блага пациента. Среди следователей и инспекторов агентства действительно немало квалифицированных врачей, медсестер, санитаров, однако в большинстве случаев их дипломы — пустая формальность; по существу же это самые обыкновенные чиновники, которых интересует только власть и собственное положение на служебной лестнице. Чего они и добивались в зависимости от ситуации то лаской, то таской. Несмотря на это, Гарт порой все же испытывал к этим людям что-то вроде симпатии. Ведь, что ни говори, именно они первыми вступают в бой с эпидемиями, а многие из них и вовсе погибли, подхватив ту или иную смертельную болезнь. Да, это трудная и опасная работа. И одинокая. Каждый, кто соглашается работать в агентстве, автоматически становится изгоем в научном или медицинском сообществе и вынужден до конца жизни мириться с неприязнью и ненавистью людей, с которыми когда-то работал плечом к плечу.