Книга Вилла загадок - Дэвид Хьюсон

С помощью лома Коста сумел его открыть. Удалив панель, он обнаружил под ней уходящие в черноту узкие, низкие ступени, ведущие в какое-то подземное помещение.

Здесь было освещение. По одной стороне лестницы шли провода, у ее подножия на грубо обработанной стене виднелся электрический рубильник. Впереди с потолка свисала лампочка, возможно, не единственная. Ник Коста ничего не понимал в археологии, но все это показалось ему странным. Разве они не используют переносные прожекторы? Тем не менее электрические лампочки выглядели вполне обыкновенными – вроде тех, что висят дома.

Коста остановился. Подобные вещи обычно делают вдвоем – ведь здесь может прятаться кто-то еще. Это прекрасное место, чтобы переждать, пока все закончится. А потом оттащить Сюзи куда-нибудь подальше. Или просто оставить тело на покрытой плесенью земле.

– Нет времени, – сказал он себе. Кроме того, ему уже надоели усталые взгляды, которыми его одаривают каждый раз, когда он заговаривает о девушке.

Он вынул из кобуры пистолет, прижался к стене и начал медленно спускаться вниз. Температура упала на пару градусов. Пахло плесенью.

Не было слышно ни звука. Спустившись, он щелкнул выключателем и двинулся дальше – вход оказался таким низким, что пришлось пригнуться.

Помещение было ярко освещено. Видимо, здесь уже провели какую-то реставрацию: невероятно, чтобы оригинальные настенные росписи через две тысячи лет совершенно не потускнели. А может, они вовсе не древние и кто-то нарисовал их совсем недавно?

Глядя на рисунки, Коста думал: "Вот они, кошмары". А возможно, все это было в реальности. Кто-то сделал отчаянную попытку выдавить этот яд из человеческого сознания, перенеся существующих в нем демонов в древние языческие образы.

Прямоугольное помещение обрамляла серия рисунков с одинаковым красным фоном. Каждую сцену венчал символический мозаичный фриз с изображением дельфинов и морских чудовищ. Рисованные колонны отделяли одну картину от другой. Насколько мог понять Коста, их нужно было смотреть по очереди – связанные между собой образы рассказывали определенную историю. Если верить краткой лекции Терезы, это было связано с инициацией в дионисийские мистерии.

Справа от него, рядом с дверью, история, очевидно, брала свое начало. Какой-то импозантный мужчина – возможно, бог – лениво развалился на золотом троне, с обеих сторон от него рогатые сатиры пристально всматривались в серебряные чаши с водой. У ног божества лежала молодая женщина с лицом, прикрытым вуалью, в руке она держала фаллический символ с сосновой шишкой на конце – тирс. Дальше на длинной стене располагались три следующие картины. Обнаженный ребенок вслух читал свиток с текстом. Взявшись за руки, три танцовщицы с восторженными лицами плясали вокруг урны. Старуха в темной мантии, спрятавшись за гниющим стволом дерева, со злостью смотрела на красивую молодую женщину, которая, сидя перед зеркалом, играла своими волосами.

Стена напротив входа была украшена одной-единственной картиной – молодая женщина в чертогах бога. Черные рабы бичуют ее плетьми. На заднем плане сатиры играют на лютнях. На лице новообращенной написан ужас. Бог смотрит на нее с вожделением.

Коста повернулся к левой стене. Там были другие ритуалы: бичевание, возлияния, танцы, совокупление. На четырех картинах изображалась совершенно безумная оргия, напоминающая творения Иеронима Босха. Бесчувственные тела напившихся до чертиков гуляк. Молодая мать, одной грудью кормящая ребенка, другой – козла. Женщины, обнимающие лошадей и львов. Две девушки, сошедшиеся в кровавой схватке, катаются по полу, пытаясь выцарапать друг другу глаза.

Последняя картина также изображала двух женщин. Одна из них направлялась к богу с повязкой на глазах. Второй перерезал сзади горло ухмыляющийся сатир, прижимающийся пахом к ее ягодицам.

Коста повернулся к финальной сцене, расположенной по другую сторону двери. Бог по-прежнему сидел на троне, но теперь на лице у него была маска, вульгарная кричащая маска, изображенная на татуировках, которые Коста видел на теле мертвой Элеанор Джеймисон и, вероятно, пока еще живой Сюзи Джулиус. Но все это были лишь бледные подражания. На лице бога отражалась слепая алчная ярость, которую невозможно передать с помощью каких-либо знаков на коже.

Новообращенная стояла перед ним обнаженной, лицом к зрителям, а бог яростно атаковал ее сзади, крепко сжимая рукой ее левую грудь. Лицо женщины было частично прикрыто вуалью. Широко раскрытый рот зашелся в крике. Между ее раздвинутых бедер виднелся его мощный эрегированный член. Многочисленные сатиры и прихлебатели смотрели на происходящее бешеными глазами.

"Было ли это тем самым испытанием, от которого отказалась падчерица Уоллиса? – думал Коста. – Возможно, в помещении, очень похожем на это. А если бы она не отказалась, где бы была сейчас? Да где угодно, – решил он. – Если Тереза права, эта вилла всего лишь форпост. Где-то в Риме находится Вилла загадок, сердце этого культа, потаенный храм – подобно этому, погребенный под землей".

Что-то не складывается. По крайней мере один человек не вписывается в эти рамки. Рандольф Кирк не мог мчаться на мотоцикле через Кампо со счастливой Сюзи на заднем сиденье. Это был молодой человек, которого она знала.

Коста попытался рассуждать логически. Раскопки здесь давно не ведутся – никаких следов недавних работ. Тем не менее сюда регулярно приходили – он заметил окурок от сигареты и несколько оберток от конфет. Вообще-то это собственность университета, так что сооружение вполне могли использовать для занятий.

Он обошел углы, освещая фонариком темные места. Неподалеку от изображения бога и кричащей новообращенной что-то сверкнуло. Достав из кармана пластиковый пакет, Коста присел на корточки и подобрал предмет с пола. Это была резинка для волос, какие носят маленькие девочки, с переплетениями ярко-красного, зеленого и желтого цвета. Коста тщательно обследовал оставшуюся часть комнаты, но ничего интересного не обнаружил.

После этого он вновь поднялся по ступенькам и вернулся в передвижной домик. У Фальконе был усталый и мрачный вид. Д'Амато молча стояла рядом.

– Бригада экспертов осмотрит это место, когда все здесь закончит, – сказал он, выслушав Косту. – Через шестнадцать лет, Ник, вряд ли что могло остаться – если ты думаешь именно об этом. Кроме того, Лупо уже говорила, что, возможно, ее убили где-то в городе.

– Я знаю, – ответил он и показал резинку для волос. – Но вот это пролежало тут гораздо меньше времени.

– Такие штуки носят дети, – взглянув на пластиковый мешочек, сказала Ракеле д'Амато. – Неужели сюда пускали детей?

Коста вспомнил рисунки на стенах.

– Не могу себе этого представить.

– В наши-то либеральные времена? – приподнял седую бровь Фальконе. – Послушай, уже поздно. Если ты считаешь, что нужно спешить, иди повстречайся с матерью. Один. У нас не хватает людей. Если она это поймет, иди в лабораторию. Таких случаев может быть миллион – нужно знать это наверняка. Потом немного отдохни. Завтра нам всем придется работать сверхурочно.