Книга Застигнутый врасплох - Рут Ренделл

— Вы имеете в виду, что она могла быть неверна мне и кто-то об этом узнал?

— Нечто подобное, сэр.

— Нет, мистер Вексфорд, вы на ложном пути. Я не из таких мужей. Что бы ни сделала моя жена, я бы ее простил, и она об этом знала. Мы обсуждали это вскоре после свадьбы, как все молодые пары. Элизабет поинтересовалась моими взглядами на супружескую измену. Эти был чисто теоретический вопрос, вы понимаете, просто желание лучше меня узнать. Мы были… В те времена мы очень любили друг друга.

— И что вы ответили?

— Если она придет ко мне и скажет, что у нее есть… кто-то другой, я никогда не стану ее обвинять и уж точно не подам на развод. По крайней мере, если она сама придет ко мне и признается. Я сказал, что верю: прощение — неотъемлемая часть любви, что в несчастье я буду ей самой надежной опорой. И жду от нее, что при необходимости она отнесется ко мне точно так же. Я бы никогда не развелся с ней. Она была моей женой, и даже несмотря на то, что мы все сильнее отдалялись друг от друга, я все еще верил в нерушимость нашего брака.

«Милый человек, в высшей степени цивилизованный», — подумал Вексфорд, на мгновение забыв о своем цинизме. Но цинизм быстро вернулся. Кто перед ним: идеальный муж или человек, которому судьбой предназначено быть обманутым? Он думал, хорошо, что в первом браке у Квентина Найтингейла выработались такие достойные восхищения принципы, поскольку во втором ему явно придется применить их на практике.

— Но есть вещи, — сказал он, — которые нельзя простить.

На память ему пришли примеры из долгого опыта общения с преступниками. Женщина, которая раз десять принимала мужа после того, как он отсидел очередной срок за кражу, но отказалась пускать его на порог, когда его обвинили в появлении в общественном месте в непристойном виде. Или мужчина, который двадцать лет терпел неверность жены, но бросил ее, лишь только ту поймали на мелком воровстве в магазине.

— Вы разумный и терпимый человек, — наконец произнес Вексфорд, — но чрезвычайно консервативный. Не уверен, что вы сами себя знаете. Вы имеете представление о том, что доставляет вам удовольствие, но что может вызвать у вас отвращение?

— Ничего такого, что могла бы сделать Элизабет, — не сдавался Квентин.

— Возможно, однако она была убеждена в обратном и настолько в это верила, что отдала тридцать тысяч фунтов, лишь бы вы ничего не узнали.

— Но если так, — беспомощно развел руками Квентин, — кто мог тянуть у нее деньги?

— Ответ я надеялся получить от вас. Может, кто-то из слуг?

— Миссис Кэнтрип, шестнадцать лет служившая нам верой и правдой? Старый Уилл с его чувством собственного достоинства? Шон, боготворивший землю, по которой ступала Элизабет? Вы сами видите нелепость своего предположения. И почему именно слуги?

— Маловероятно, что это был кто-то из друзей, правда, сэр? Слуга, живший в доме, мог иметь доступ к личным документам, мог что-то видеть, мог наткнуться на фотографии.

— Свидетельства неверности? Говорю вам, она знала, что я пойму. Я бы не подал виду, даже если бы сильно страдал.

Вексфорд пристально смотрел на него, едва сдерживая нетерпение. Этот человек не знал жизни. Он рассуждал о неверности, словно это всего лишь открытое и временное предпочтение кого-то другого, вопрос искушения, влюбленности и последующих угрызений совести. Квентин был невинен. В отличие от Вексфорда. Старший инспектор видел письма, которые писали друг другу в высшей степени одухотворенные и культурные любовники, видел снимки, для которых позировали самые элегантные и привередливые женщины. Возможно, тридцать тысяч фунтов не самая большая цена, чтобы скрыть подобное от глаз мужа.

— Вы говорили, у вас было несколько помощниц по дому, иностранок.

— Обычные молоденькие девушки, — сказал Квентин. — Вполне приличные, были рады попасть к нам. Они обожали Элизабет.

Как Катье?

— До девушек, — напомнил Вексфорд, — у вас работала супружеская пара. Как их звали?

— Туи, — сказал Квентин Найтингейл.

Маленький белый домик блестел чистотой. При появлении Вексфорда миссис Кэнтрип прервала еженедельную субботнюю уборку и села, взяв на колени рыжего кота. В комнате стоял сильный запах средства для полировки мебели и шариков от моли.

— Туи, сэр? — переспросила она. — Мистер Найтингейл уволил его за спесивость. Он с самого начала не выказывал должного почтения и, насколько я могла судить, толком ничего не делал. Вечно болтался там, где не следует, подглядывая и подслушивая, — вы понимаете, что я имею в виду.

— Именно поэтому его уволили?

Кот соскользнул на пол и принялся точить когти о ножку стола.

— Перестань, Рыжик! — прикрикнула миссис Кэнтрип. — Это давно назревало, вот что я вам скажу. За две недели до увольнения он стал таким грубым с мадам, что просто невыносимо, а мадам всегда была мягкой и не умела постоять за себя. — Экономка подхватила кота и выставила в окно, на клумбу с цинниями и георгинами. — Мадам застала его, когда он прикладывался к виски мистера Найтингейла, и сделала замечание, а он в ответ: «Там еще полно». Просто неслыханно.

— А его жена?

— Довольно милая женщина. Но полностью была у него в подчинении, насколько я могу судить. Привязалась ко мне. Потом еще два года присылала поздравления с Рождеством.

— Значит, вам известен их адрес? — мгновенно среагировал Вексфорд.

— Я ей не отвечала, сэр. — Миссис Кэнтрип была возмущена. — Они не из тех людей, с которыми я привыкла общаться. Помню, на первой стоял штемпель Ньюкасла.

— Они продолжали работать прислугой?

— Этого я не знаю, сэр. Туи имел обыкновение хвастаться, все время говорил, что устал от такой жизни. По его словам, собирался торговать скобяными товарами, но миссис Туи сказала мне — потихоньку, когда его не было рядом, — что это все воздушные замки. Откуда им взять капитал, сэр? У них не было ни пенни, и это факт.

Поручив сержанту Мартину начать поиски Туи, Вексфорд поехал по Табард-роуд и остановился перед бунгало с розовой парадной дверью, точно такого же цвета, как герань в палисаднике. На лужайке сидели двое детей — в разных концах, словно такое расстояние позволяло игнорировать запрет матери сидеть на сырой траве. Мальчик мыл кисти из-под краски, девочка переселяла гусениц из стеклянного кувшина в спичечные коробки.

Вексфорд приветливо поздоровался с детьми и прошел к их отцу, который красил ворота гаража. Усмехнувшись про себя, он подумал, что Берден ему явно не обрадовался.

— Продолжай красить, — сказал Вексфорд. — Люблю смотреть, как работают другие. И не волнуйся ты так. Я буду говорить, а ты слушай.

И он рассказал Бердену о драгоценностях и о Туи.

Дети, хранившие молчание с момента прихода Вексфорда, затеяли негромкий, но яростный спор.

— Я подумал: а что, если Туи раскрыл тайну взаимной неприязни Виллерса и миссис Найтингейл? Вне всякого сомнения, Квентин Найтингейл очень привязан к Виллерсу и, если выяснилось, что его жена нанесла брату ужасное оскорбление…