Книга Не оглядывайся! - Карин Фоссум

Один-единственный вопрос крутился в голове Йенсволя: откопали ли они историю с изнасилованием? Наверняка. Потому и приехали. Один раз преступник — преступник навсегда, эту систему он знал хорошо. Его лицо напряглось, но он попытался улыбнуться. Потом вспомнил, что Анни мертва, и снова надел скорбную маску.

— Полиция. Можно войти?

Йенсволь кивнул.

— Я только закрою дверь в ванную. — Он помахал им, чтобы они вошли, исчез на мгновение и быстро вернулся. Озабоченно взглянул на Скарре, который выудил из кармана куртки блокнот.

Йенсволь оказался старше, чем они думали, — лет под пятьдесят, в теле. Но килограммы распределились удачно: у тренера было крепкое и плотное тело, здоровое и упитанное, свежее лицо, густая грива рыжих волос и очень аккуратные, холеные усы.

— Я полагаю, дело касается Анни? — спросил он.

Сейер кивнул.

— Это такой ужас! Ни разу в жизни я не испытывал такого шока. Но вы же знаете, она уже давно бросила заниматься в моем клубе. Это была почти трагедия, никто не мог заменить ее. Теперь вместо нее стоит ужасная толстуха, которая боится мяча. Хорошо хоть, что она закрывает собой половину ворот. — Он оборвал поток слов и слегка покраснел.

— Да, это действительно трагедия, — в голосе Сейера прозвучало больше язвительности, чем он хотел в него вложить. — Вы давно не видели ее?

— С тех пор как она бросила клуб. Это было прошлой осенью. Думаю, в ноябре. — Он посмотрел Сейеру прямо в глаза.

— Извините, но это звучит странно. Она ведь жила в паре сотен метров выше по холму?

— Да, нет, конечно, иногда я проезжал мимо нее по улице. Я думал, вы имеете в виду, когда я в последний раз с ней общался. По-настоящему, на тренировке. Но я видел ее, конечно, видел. Внизу, в центре, может быть, в магазине.

— Тогда я спрошу так: когда вы видели Анни в последний раз?

Йенсволь задумался.

— Я не знаю, смогу ли вспомнить точно…

— Подумайте.

— Две-три недели назад, может быть. Я думаю, на почте.

— Вы говорили с ней?

— Только поздоровались. Она стала очень неразговорчива в последнее время.

— Почему Анни перестала стоять в воротах?

— Если бы кто-нибудь объяснил это мне самому. — Он пожал плечами. — Боюсь, я довольно сильно надоел ей, пытаясь заставить ее переменить решение, но бесполезно. Ей надоело. Не то чтобы я ей верил, но так она сказала. Сказала, что лучше будет бегать. И действительно бегала, по утрам и вечерам. Я часто проезжал мимо нее по долине. Она бежала на полной скорости, длинноногая, в дорогих кроссовках. Холланд не экономил на дочери.

Он ждал, когда же они выпустят кота из мешка; у него не было надежды, что кот не выпрыгнет.

— Вы живете здесь один?

— Недавно я развелся. Жена взяла с собой детей и съехала, так что теперь я один — и в общем, привык. У меня не так уж много свободного времени: работа, а потом тренировки. Я тренирую еще команду мальчиков, играю в «Old Boys». Полдня вхожу и выхожу из душа.

— Вы не поверили Анни, когда она сказала, что ей надоело, — а что вы сочли настоящей причиной?

— Никаких предположений. Ну, у нее есть мальчик, для общения с ним, конечно, нужно время. Впрочем, он не атлет, эдакий тонконогий ершик для трубки. Бледный и хилый, как лимонная косточка. Он несколько раз был на матчах, сидел как бревно на первом ряду и никогда ничего не понимал. Только водил головой за мячом, туда-сюда, туда-сюда. Когда они уходили, она даже не отдавала ему сумку. Он не подходил ей, нет, она была еще круче, чем выглядела.

— Она продолжала с ним встречаться.

— Неужели? Ну что ж, у каждого свой вкус.

Сейер опустил глаза и спросил себя: а у меня? Какой вкус у меня?

— Служебные обязанности требуют, чтобы я задал вам вопрос: где вы были в прошлый понедельник между одиннадцатью и двумя часами дня?

— В понедельник? Вы имеете в виду — в тот день… На работе, конечно.

— И это могут подтвердить в магазине стройматериалов?

— Иногда я езжу по делам. Доставляю двери заказчикам.

— Значит, вы были в разъездах? Один?

— Какое-то время я провел за рулем. Отвез два гардероба на виллу в Рёдтанге, там это в любом случае подтвердят.

— Когда вы были там?

— Между часом и двумя вроде бы.

— Точнее, Йенсволь.

— Ну, ближе к двум, видимо.

Сейер прикинул про себя.

— А где вы были до этого?

— Я сплю подолгу. Украл у работы полчаса в солярии. Иногда мне приходится работать сверхурочно, а надбавку за это я не получаю. Так что никаких угрызений совести я не испытываю. У шефа у самого есть привычка…

— Где вы были, Йенсволь?

— Я припозднился в тот день, — откашлялся он. — Мы в воскресенье были с приятелем в городе. Это, конечно, глупо — ездить в город в выходные, когда знаешь, что наутро вставать и так далее, но так уж вышло. Я вернулся домой около полвторого, кажется.

— С кем вы были?

— С приятелем. Его зовут Эрик Фритцнер.

— Фритцнер? Сосед Анни?

— Да.

Сейер окинул взглядом тренера: его волнистые волосы и загорелое лицо.

— Вы считали Анни привлекательной?

Йенсволь понял намек.

— Что вы имеете в виду?

— Просто ответьте, будьте так добры.

— Конечно. Вы наверняка видели ее фотографии.

— Видел, — подтвердил Сейер. — На нее не просто приятно было смотреть, она выглядела еще и очень взрослой для своего возраста. Взрослее, чем обычные девочки-подростки. Вы согласны?

— Да, все верно. Но меня больше интересовали ее вратарские навыки.

— Конечно, это вполне вероятно. А кроме этого? У вас были конфликты с девочками?

— Что за конфликты?

— Наверняка были, — сказал Сейер сдержанно, но утвердительно. — Разного рода.

— Конечно были. Девочки-подростки — довольно неуравновешенные существа. Но это обычное дело. Никто не хотел стоять вместо Анни в воротах, никто не хотел сидеть на скамейке запасных. Периоды нескончаемого хихиканья. Мальчики на трибунах.

— А как насчет Анни?

— В каком смысле?

— У вас когда-либо были конфликты с Анни?

Йенсволь сложил руки на груди и кивнул:

— Да, были. В тот день, когда она позвонила и сказала, что хочет уйти. Она услышала некоторое количество безрассудных слов, которых мне лучше было бы не произносить. Может, она приняла их за комплимент, кто знает. Она закончила разговор, положила трубку и вернула форму через день. Вот и все.