Книга Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лица министров вытянулись от радости, несмотря на традиционное британское хладнокровие.
Вот это было крайне важно — в осенние шторма, если они будут сильными и долгими, немцы много не перевезут на остров. Даже если перебросят что-нибудь, так это будет малость.
Нет, божественное провидение — слишком серьезная вещь, которая уже однажды спасла Англию! И раз эта прожженная политическая лиса прибегла к последней надежде на нее, то дела будут швах, если приближающаяся непогода не захлестнет весь Ла-Манш высокими волнами. Вот тогда…
А Черчилль, почувствовав верхним чутьем политика некоторый наметившийся перелом в настроении, продолжал напористо наседать на своих собратьев по министерским портфелям.
— Мы должны выиграть время. Главное для нас — время, которое потребуется для затягивания войны! Оно позволит провести реорганизацию нашей армии и получить долгожданное вооружение и истребители из Америки, которые прибудут на днях. Как и большая партия пилотов ВВС этой страны, что решили волонтерами принять участие в нашей совместной борьбе против злейшего врага рода человеческого!
«КАЙЗЕРБУНД» (сентябрь — ноябрь 1940 г.)
«БУДЬ ЗДРАВ, БОЯРИН»
Берлин
— Мой фюрер, такое событие мы должны отметить!
Молодая женщина посмотрела с такой мольбой во взоре, что Андрея чуть ли не передернуло.
За эти два месяца он разобрался, наконец, со статусом Евы Браун. Вроде как любовница, но которую нельзя показать никому, но можно попользоваться втихую — ибо германский вождь должен оставаться в глазах всего народа абсолютно целомудренным.
С другой стороны, у молодой женщины, которую настоящий Гитлер запрятал в своем Бергхофе, возложив на нее обязанности домохозяйки, конкретно «съезжала крыша» от нереализованных желаний — от социальных до гормональных. Отсюда и некоторые странные поступки. Ну, ладно бы голышом купаться в горах или на турнике крутиться, ведь там она полновластная хозяйка. Но в рейхсканцелярии?!
— Хм!
Родионов хмыкнул, улыбка тронула его губы — просто он увидел однажды, что, проходя мимо комнаты любовницы фюрера, куда была раскрыта дверь, молодой фельдъегерь заглянул внутрь и споткнулся, едва не налетев лбом на стенку, и с пунцовым лицом чуть ли не промчался мимо, не заметив рейхсканцлера. Андрей тогда сильно заинтересовался происходящим и сам заглянул, тихонько, на цыпочках подобравшись к двери.
Стриптиз, право слово…
— Достань-ка бутылку из шкафчика. Ты права — за такое выпить не грех, а великая польза!
У женщины чуть вытянулось лицо, и Андрей подумал, что она, по бабской своей сущности, будь хоть немка или русская из Рязани, несколько превратно истолковала произнесенные им слова. Вроде как «отвяжись, милая, я не стебарь, а бухарь».
«Ни хрена, ты уже привычная. Сама ведь знала, что нужна Гитлеру в качестве средства удовлетворения редких физиологических потребностей, ибо ничто человеческое нашему Адольфусу было не чуждо. Кроме души, конечно. А теперь хочешь, даже жаждешь изменить свой статус, получить права если не жены, то признанной любовницы. Оттого и голышом скачешь, на глаза другим попадаешься в весьма соблазнительном виде. Ревность вызвать хочешь? Ну-ну, флаг тебе в руки и барабан на шею».
Мысли текли медленно, а слюнки так вообще не появились, пока Ева Браун, соблазнительно изгибаясь, заставляла маленький столик блюдцами, водрузив на него бутылку настоящей русской водки с запотевшим стеклом и капельками влаги.
Картина достойная кисти великого художника.
— Прозит! — Андрей поднял заполненную до краев рюмочку и закончил на русском: — Будь здрав, боярин!
— Ваше здоровье, мой любимый вождь…
Хорошая водка остановила свой ход по пищеводу, обжигая его, — от русских слов, произнесенных женщиной, Родионов поперхнулся. Еще немного, и выпитая рюмкой водка пошла бы обратно, но усилием Андрей сдержал этот непроизвольный позыв, задавил на корню малосольным огурчиком. И полегчало, хотя на глазах выступили слезы.
— Ну, ты даешь, так и подавиться можно. Как ты выучила язык? Он же трудный для немца, по себе знаю.
— Я не понимаю многое, что вы сказали. Очень быстро…
— А, понял!
«Это же понт, она не знает языка», — спохватился Родионов и повторил им сказанное уже на привычном немецком языке, продолжая пребывать в состоянии некоторого ошеломления.
— Я видела, как вы настойчиво изучаете язык, и пригласила в Бергхоф несколько знающих специалистов русской речи. Они из СС, а один от доктора Геббельса. Сейчас все, зная, что Россия есть наш союзник, и видя, какие титанические усилия вы, мой фюрер, прилагаете для изучения языка, тоже взялись за его освоение.
— Однако, — только и сказал Андрей, покрутив головою. И будто в первый раз в жизни посмотрел на женщину, сидевшую напротив. Ева была в простой одежде — вышитая народная рубашка, чем-то напоминающая славянскую, хорошо сочеталась с такой же длинной юбкой. Сплошная деревенская пастораль!
Но она-то и тронула сейчас его сердце, напомнив знакомый с детства хутор в предгорьях своенравной Кубани. Он посмотрел на стол, только сейчас поняв, что закусил огурцом, а не сухим печеньицем, что было слопано во время первой их встречи.
А ведь ждала и все его вкусы учитывать стала, взяв поваров с русской кухни. Все знали, что по вторникам и воскресеньям фюрер стал предпочитать славянские блюда, вот и расстарались под приглядом хозяйки.
К чудненькой водочке предлагалась разнообразная, но в крайне ограниченном количестве весьма приличная закуска — маленькие соленые огурчики, тончайшие пластики буженины и сыра, кусочки копченой оленины, несколько овощных салатов в крохотных чашечках и рыбное заливное с кружочками моркови.
А хлеб его личный — хорошо пахнувший ржаной, в полном соответствии со вкусами «визави» — тому он так понравился в гостях у одного пекаря, что выпекался им по старинному особому рецепту. Потому эти ржаные хлебцы доставляли ежедневно, для чего задействовали небольшой самолет связи, прикрепленный с другим авиапарком к рейхсканцелярии.
— Я твой должник, Ева, — совершенно искренне произнес Андрей после второй стопки, налегая на закуску. — В Ставке кормят из солдатского котла, вкусно и питательно. Но разнообразно, а ты молодец!
— Я обязана сделать все для вашего удовольствия, мой фюрер!
Женщина произнесла слова очень тихо, но с такой завлекающей хрипотцой, что внутри ярким костром вспыхнуло желание. Ну что ж, сегодня он этой ночью отблагодарит ее так, что Ева сие надолго запомнит. И это верно — ведь долг завсегда платежом красен!
Лондон
— Это катастрофа!
Сейчас, находясь в одиночестве в кабинете, Черчиллю не было нужды обманывать самого себя. Он преждевременно раскрыл карты и оказался в проигрыше — Гитлер его, старого прожженного циника, обхитрил как младенца. И теперь он должен покинуть свою родину, дабы не оказаться в плену у этого чудовища, потому что будет посажен в железную клетку в Берлинском зоопарке, где каждый посетитель, попивая пиво и смеясь во всю луженую глотку, сможет вдоволь посмотреть, потыкать в его сторону толстым пальцем, как на редкую диковину.
