Книга Крестом и булатом. Вторжение - Дмитрий Черкасов

Из за угла покосившегося от времени забора появился Иса Бачараев, уселся на корточки рядом с Маликом и извлек из нагрудного кармана новенькой куртки пачку «Беломора».

— Курнем? — блеск в глазах Бачараева был заметен даже в полумраке.

— Не откажусь, — Исрапилов облизал губы и скривился в довольной улыбке, наблюдая за тем, как Иса сноровисто набивает папиросу перетертой в пальцах смесью табака и анаши.

Наркотики для большинства рядовых бойцов были единственным развлечением, если не считать издевательств над пленными и заложниками. Книг в ауле отродясь не бывало, привезенную из Моздока спутниковую тарелку так и не смогли толком настроить, и она ловила только религиозный турецкий канал, свободному общению с женским полом мешали традиции и наличие у каждой свободной чеченской девушки десятка злых родственников. Пробовали похищать русских и осетинок, но не заладилось. Караван с тремя заложницами по пути назад перехватил отряд аварцев, рыскавший по горам в поисках какого то Вагита, и семеро чеченов полегли в неравном бою с превосходящими силами противника.

В качестве объектов для сексуального домогательства оставались козы, но единственная в селе отара принадлежала дедушке самого Гареева, и связываться с ними было не с руки. Рогатый скот старший Гареев берег пуще собственной жены. В селе поговаривали, что и заслуженный чабан испытывал к своим мохнатым питомцам не только пастушеские чувства...

Травки Бачараев не пожалел. Малик это понял с первой затяжки — сладкий дым ожег горло, будто бы Исрапилов вдохнул невесомую взвесь черного перца.

— Хороший «план»...

— Верхние листочки, — подтвердил Иса. — Позавчера собирал.

У Малика на огороде тоже росли кусты индийской конопли, но у Бачараевых анаша была какая то особенная, забористая и в то же время придающая легкость в теле. Бачараевы охотно раздавали всем желающим ростки, но ни у кого травки подобного качества не получалось.

Видимо, все дело было в почве.

— Опять бензовозы пришли, — сообщил Иса.

— Знаю, — Малик выдохнул клубы дыма. — Резван все утро по рации с кем то базарил... Дня через три четыре русаки подъедут.

— Может, рабов на время увести в горы?

— Зачем, э? Их сто раз видели...

— Не верю я русакам, — год назад семья Бачараевых потеряла родственника, сгинувшего в Санкт Петербурге при весьма странных обстоятельствах. Абу был коммерсантом, помогал землякам, посылал в родное село щедрые подарки. Как рассказали выезжавшие на опознание дядья из Махачкалы, кто то искромсал Абу тесаком и отрубил пальцы на одной руке. Тело обнаружили на складе вместе с десятком других трупов и горой оружия, и долго допрашивали дядьев, пытаясь выяснить, чем именно промышлял Абу. — В любой момент подставят...

— Пока с нами дела делают, не подставят, — убежденно сказал Малик. — Генералы тоже кушать хотят. Помнишь журналиста, что год назад к нам приезжал?

— Ага! — глаза у Бачараева заблестели. — Который на камеру снимал, как Салман русаку голову отпиливал?

— Ну, — гордо подтвердил Исрапилов, получивший от корреспондента «Радио Свобода» Андрея Мужицкого пятьсот долларов за то, что на его глазах взорвал ручную гранату на животе связанного восемнадцатилетнего солдатика, попавшего в плен за неделю до приезда очкастого документалиста.

— И что журналист?

— Рассказывал, как пропуск себе и паре наших ребят делал. К полкану из комендатуры зашел, две штуки баксов сунул и через десять минут получил документ. Пока такие полканы у русаков служат, нам бояться нечего...

— Говорят, что тот журналист с Бараевыми дружит. И с Гелаевым.

— Много что говорят, — весомо заявил Малик, которого анаша настроила на философский лад. — Ты всех не слушай. Надо будет, и он в подвал сядет... Как наш ингуш, — Исрапилов вспомнил о привезенном месяц назад Магомеде Цароеве.

Захват ингушского юноши был чистой воды самодеятельностью Лемы Беноева и Тимура Джабраилова, сопровождавших колонну бензовозов до блокпоста.

Когда связанного и упакованного в мешок Цароева привезли в село, первые два дня никто не знал, что с ним делать. Как никак Магомет был вайнахом, а старики испытывали некоторый стыд, если речь заходила о похищениях соплеменников. Точку в споре поставил вернувшийся из Урус Мартана Резван Гареев. Цароева превентивно избили и бросили в подвал к остальным заложникам. А к его родственникам отправили парламентера.

— Хорошо бы, — Бачараев мечтательно закатил глаза. — За него можно много денег попросить... А то эти сидят — и все без толку.

— Резван знает, что делает, — Исрапилов не подал виду, что сам недоволен действиями Гареева. Тот слишком много времени уделял борьбе за независимость республики и слишком мало заботился о благосостоянии рядовых бойцов. Не то что другие главари банд.

— Может, с пацанами поговорить и самим начать дела делать?

Идея о создании независимого отряда уже давно носилась в воздухе. Но для ее осуществления требовалось пойти против воли Резвана, который жестоко карал любую самодеятельность.

Исрапилов почесал давно немытую голову.

— Не знаю...

— А что тут знать? — разошелся Иса.. — Автоматы есть, гранаты есть. Сами возьмем все, что захотим. До русских станиц два дня ходу. Налетели, загрузили машины, русаков постреляли — и обратно! А то с бензина одни Гареевы бабки стригут, нам крохи отстегивают. Пацаны вон на «мерседесах» разъезжают...

— Сейчас уже нет, — Малик поправил возбужденного односельчанина. — Если только в Москве.

— А мы чем хуже? Можем и в Москву поехать. Русаки к войне непривычны, сразу руки вверх поднимают, — предвкушение богатой жизни захватило Бачараева. — В Москве денег море, на всех хватит, — в свои двадцать четыре года Иса не был нигде дальше Аргуна, и его представления о крупных городах основывались на рассказах сбежавших оттуда соплеменников. — Квартиры купим, машины, женщин... Русаки сами отдадут, им только ствол покажи.

Исрапилов сплюнул под ноги и растер плевок подошвой кирзового сапога.

— Думать надо...

* * *

В темноте растущие вдоль дороги кусты напоминали огромные клочья серо черного войлока. Если б не свет луны, наблюдение пришлось бы отложить до утра.

Рокотов лег на самый край обрыва и навел бинокль на колышащиеся от ветерка листья.

«Та ак... Смородина альпийская, кустику лет шесть семь, если судить по высоте. Справа небольшой песчаный наплью, слева — боярышник. Ага, вот и углубления... Действительно, Дима прав, вдавлено чем то округлым и тяжелым. Напоминает донышко снаряда калибра миллиметров двести. Фугас? Возможно... А смысл? Свежих следов на дороге нет. Непонятно, зачем здесь минировать...»

— Никита, — шепотом позвал Владислав.