Книга Ворон - Эдгар Аллан По

И присев на бархат мягкий, я обдумывал загадки,

Приговаривая тихо: "Я сейчас пойму, постой,

Что ты мне сказать пытался и что делаешь со мной,

Ворон старый и худой!"

Неосознанное чувство вызывали взгляды с бюста,

Опалявшие мне сердце демоническим огнём.

В голове творился хаос, и невольно вспоминались

Вечера и дни с любимой, разделённые вдвоём.

Даже бархат кресла помнит нас – счастливейших – вдвоём.

Никогда уже на нём

Не сидеть ей… И так странно: я вдыхал кадильный ладан, -

Словно некто бестелесный стал в мою обитель вхож,

Словно бы огонь в камине вырвал тени серафима.

"Боже!- я вскричал в волненье.- Ты забвенье мне даёшь!

Бесподобнейший напиток, чтоб забыть Линор, даёшь!

Как же морфий твой хорош!"

Ворон вновь свой клич прокаркал. Я торжествовал: "Оракул!

Я не знаю, чей посланник ты, и пусть сия печать

Не нарушится. Поведай, в мире, где пустынны беды,

Где слепую безнадёжность можно только повстречать,

Обрету ли я забвенье, чтобы сызнова начать?

"Никогда уже",- опять

Ворон мне ответ оставил. "Птица дерзкая иль Дьявол!

Ради бесконечных высей, ради стоптанных могил,

Ради Сил, которым служим, правду выложи наружу -

Суждено ли мне обняться с той, которую любил?

Суждено ль обнять в Эдеме ту, кого я так любил?"

Ворон снова посулил:

"Никогда уже". Из кресла я поднялся. "Интересно!

Пусть же эта фраза станет знаком к расставанью нам.

Прочь! Исчезни с бурей тусклой и из сердца вырви клюв свой.

Ни пера не оставляй здесь. Прочь! Вернись в ночной туман".

Ворон, точно слившись с камнем, верный собственным словам,

"Никогда уже" сказал.

…И с тех пор минуло время, но по-прежнему над дверью

На Паллады бледном бюсте, как на верхнем этаже,

Восседает Ворон скорбно, а каминный свет неровный

От него бросает оттиск на пол – серый зов душе,

За границу этой тени не сбежать моей душе,

Знаю, никогда уже!

(2003)

Дейк 2003

Это было в час полночный.

Бился я над древней строчкой -

был язык мудреным очень

в пыльной книге вековой…

И задолго до восхода

я услышал стук у входа -

Кто-то в эту непогоду

встретил дом печальный мой.

"Гость, – подумалось лениво -

гость в приют печальный мой.

Только гость – ко мне домой".

Помню ясно я и четко -

стыл декабрь морозом кротким,

Сквозь каминную решетку

темный жар в золе мерцал…

В книгах я искал забвенья,

но не помогало чтенье

Растворить во тьме виденье

девы, чистой как кристалл,

Той Линор, чей бледный призрак

в сонме ангелов витал…

Книги тщетно я листал.

Зашуршавший шелк портьерный -

мрачный, пурпурный, неверный -

Угнетал как запах серный -

ужас в шорохе его.

Чтобы сердце успокоить,

я сказал себе: "Не стоит!

Подойду – и дверь открою.

Ждут ответа моего.

У моих дверей уж долго

ждут ответа моего.

Ждут – и больше ничего".

Овладев собой немного,

я промолвил: "Ради Бога,

Сэр иль леди, вам дорога

здесь легла не для того,

Чтоб хозяева молчали.

Очень тихо вы стучали -

Я в своей ночной печали

не услышал ничего".

Сам словам своим не веря,

наконец, открыл я двери.

У порога моего -

тьма, и нету никого.

Звукам тишины внимая,

я стоял, не понимая,

ЧтО там шепчет ночь немая,

кроме слова одного.

То, что с губ моих слетало,

тьма мне эхом прошептала.

Словно вздох пустого зала

услыхал я от него.

Слышал я: "Линор!…" -

то эхо повторяло мне его.

Эхо – больше ничего.

Дверь прикрыв, вернулся в дом я.

Что услышал в стуке том я?

Но едва захлопнул том я,

громкий стук раздался вновь -

но теперь он громче вдвое!

Я подумал: "Ветер воет…

Ветер окна не откроет".

Кровь в виски – во весь опор…

Вдруг – не ветер? Вдруг за ставней -

моя нежная Линор!?

Ветер – или же… Линор!!?

Прочь засов – и из провала

черного – так ночь зияла -

в дом мой Ворона прислало

древней тайны волшебство.

С благородством паладина

Ворон сел на бюст Афины,

Что над входом в зал каминный

мной поставлен был давно.

Уравняв с собой античность,