Книга Черные очки - Джон Диксон Карр

Майор Кроу громко и искренне расхохотался. И Эллиот и Боствик тоже не удержались от улыбки.

– Старый бандит, как всегда, прав, – проговорил майор. – Прошу меня извинить, инспектор. Дело в том, что у всех нас нервы уже в таком состоянии, когда мы перестаем ясно видеть происходящее. А это необходимо. Абсолютно необходимо.

Боствик протянул Эллиоту свой портсигар.

– Хотите закурить?

– Спасибо. С удовольствием.

– А теперь, – прорычал Фелл, – теперь, когда мир установлен и между всеми царит дружба и симпатия...

– Только я не согласен с тем, что мне приписывают какие-то предвзятые взгляды, – с достоинством заметил майор. – Это не так. Я просто знаю, что я прав. Когда я увидел беднягу Эммета...

– Ну-ну! – пробормотал Боствик с таким скептическим и мрачным выражением, что Эллиота невольно заинтересовал вопрос: на кого еще направлены его подозрения.

– ...но у меня нет никаких улик, мне не за что ухватиться. Возьмите Эммета – кто-то среди ночи входит к нему и впрыскивает яд. Никто не слыхал, не признается, что слыхал, ничего подозрительного. Сделать это мог любой – даже чужой, потому что двери виллы не запираются на ночь. В наших местах вообще мало кто запирает на ночь двери. Разумеется, если я говорю, что это мог сделать и кто-то чужой, это не значит, что я в это верю. Да, кстати, я виделся с Вестом. Чесни умер, получив примерно 60 миллиграммов чистой синильной кислоты. Во всяком случае, следов каких-то других химических соединений найдено не было. Это все, чем мы располагаем.

– Не все, – с удовлетворением произнес доктор Фелл. – Тут с нами Стивенсон. Давайте, старина, мы готовы. Включайте свой аппарат.

Все умолкли. Полный сознания своей значительности, Стивенсон двигался раздражающе медленно. Вытер лоб, поглядел на камин, а затем на окна. Внимательно осмотрел висящую в дверном проеме простыню, потом не спеша отодвинул стол до стены и вновь придвинул его на несколько дюймов ближе. Взял с полки пару томов "Британской энциклопедии" и положил их на стол как подставку для проектора. Собравшиеся продолжали курить, поглядывая друг на друга.

– Не будет работать, – проговорил внезапно майор. – Что-нибудь поломается.

– Чему ж там ломаться? – спросил Эллиот.

– Не знаю. Найдется что-нибудь. Вот увидите.

– Уверяю вас, сэр, что все будет в порядке, – сказал Стивенсон, поворачивая к ним вспотевшее лицо. – Через минуту все будет готово.

На этот раз молчание затянулось, его прерывали только таинственные звуки, производимые Стивенсоном, да гудение машин, доносившееся с улицы. Стивенсон отодвинул диван, чтобы очистить место перед экраном, переставил стулья, поправил одну из кнопок, чтобы убрать складку на простыне. Наконец, сопровождаемый гулким вздохом облегчения зрителей, он отступил к окну.

– Все, господа, – сказал он, взявшись за штору. – Я готов. Может быть, вы рассядетесь, прежде чем я потушу свет?

Доктор Фелл направился к дивану. Боствик присел рядом с ним, а Эллиот поставил свой стул поближе к экрану, немного сбоку. Послышался металлический звук задвигаемых штор.

– Итак, господа...

– Погодите! – сказал, вынимая трубку изо рта, майор.

– Какого черта! – взвыл Фелл. – Что еще?

– Не надо так волноваться, – взмахнув трубкой, возразил майор. – Предположим... ладно, предположим, что все пойдет, как надо...

– Это мы как раз и собираемся проверить.

– Предположим, что все пойдет, как следует. Мы выясним наверняка некоторые вещи: истинный рост доктора Немо, например. Было бы справедливо, если бы каждый раскрыл сейчас свои карты. Что мы увидим? Кто был доктором Немо? Что скажете вы, Боствик? Боствик обернулся к нему, глядя поверх спинки дивана.

– Что ж, сэр, если уж вы задаете этот вопрос... у меня нет ни малейших сомнений, что мы увидим мистера Вилбура Эммета.

– Эммета! Эммета? Но ведь Эммет мертв!

– Тогда он мертв не был, – заметил Боствик.

– Однако... впрочем, ладно. Ваша точка зрения, Фелл?

– Майор, – преувеличенно вежливым тоном ответил Фелл, – моя точка зрения состоит в следующем: я хочу просто, чтобы мне дали возможность посмотреть пленку. В некоторых отношениях я твердо знаю, что мы увидим, в некоторых – не так уж уверен, а еще в некоторых – мне вообще наплевать, что там будет, лишь бы, в конце концов, мне дали на это взглянуть.

– Все готово! – сказал Стивенсон.

Шторы были уже задернуты. Лишь отсвет пламени камина да призрачные огоньки трубок виднелись в темноте. Эллиот чувствовал, как тянет сыростью от старых каменных стен. Он без труда различал фигуры своих товарищей и даже силуэт Стивенсона в глубине комнаты. Фармацевт осторожно, чтобы не зацепиться за провод, подошел к аппарату и включил его. На экране появился светлый прямоугольник размером примерно в полтора квадратных метра.

Послышалось какое-то металлическое щелканье, а затем аппарат загудел равномерно. На экране промелькнуло несколько вспышек, сменившихся полной темнотой.

По-видимому, все было в порядке, потому что равномерное жужжание аппарата продолжалось. На темном экране начали появляться какие-то дрожащие серые полосы. Казалось, что так будет тянуться до бесконечности. Потом появилась тонкая, ослепительно яркая полоска света. Выглядело это так, словно в центре экрана возникла вертикальная щель, которую какая-то черная тень старалась непрерывно расширить. Эллиот сообразил, в чем дело. Они были в музыкальном салоне, и Марк Чесни отворял дверь в кабинет.

Кто-то кашлянул, пленка чуть дернулась, и теперь они увидели заднюю стену кабинета. В углу экрана двигалась какая-то тень, очевидно, это был человек, направлявшийся к столу. Хардинг выбрал для съемки место, слишком уж смещенное влево, так что дверь в сад не была видна. Несмотря на резкость теней, освещение было, видимо, все же недостаточным – тем не менее, можно было хорошо различить циферблат часов и их сверкающий маятник, спинку кресла, узкий стол, коробку конфет, рисунок цветов на которой выглядел сейчас серым, и лежащие на промокательной бумаге два предмета, похожие на карандаши. Еще мгновенье... и на экране появилось лицо Марка Чесни.

Вид его был не из самых приятных. Резкие тени и подергивание пленки делали его похожим скорее на лицо восковой фигуры, чем на лицо человека. Выражение его, однако, было спокойным, полным достоинства и гордости...

– Взгляните на часы, – громко, заглушая ровное гудение проектора, проговорил кто-то за спиной Эллиота. – Взгляните на часы! Который на них час?

– Тысяча чертей!.. – отозвался голос Боствика.

– Так который же был час? Что вы скажете?

– Все они ошибались, – воскликнул Боствик. – Один говорил, что была полночь, другой, что почти полночь; профессор Инграм уверял, что было без минуты двенадцать. Ошибались все. Была одна минута первого.