Книга Спин - Роберт Чарльз Уилсон

— Нечасто.

По голому паркетному полу я подошёл к полке с семейными снимками. Вот И-Ди показушно улыбается в объектив. Его улыбка никогда не казалась вполне убедительной. Заметно сходство с Джейсоном. Было заметно — так бы выразился сам Джейсон. Схожая оболочка, разный дух.

— Как жизни не погибнуть в звёздной катастрофе? Как ей выжить? Очевидно, это зависит от того, что понимать под термином «жизнь». Сводим ли мы её к органическим образованиям или восходим к генерализованным автокаталитическим контурам с обратной связью? Неужто гипотетики непременно органики? Темна водица во облацех, но интересная тематика, интересная…

— Слушай, Джейсон, тебе бы надо попытаться заснуть.

Уже миновала полночь. Он скатился в непонятную мне терминологию. Я снял с полки фото Кэрол. Здесь сходство более тонкое, субтильное. Фотограф запечатлел Кэрол удачно, а главное — в удачный день. Глаза открыты, не припечатаны постоянной полудрёмой, как обычно. Улыбка хотя и еле приметна, едва уголки губ приподняты, но очевидна, за кислую гримасу не примешь.

— Может, они Солнце копают, — продолжал Джейсон развивать свои гипотезы о гипотетиках. — У нас не исключающие этого данные о солнечной активности. Очевидно, что все их операции вокруг Земли потребовали колоссального количества энергии. Можно сравнить энергопотребление с потребным для охлаждения массы Земли до почти абсолютного нуля. Откуда энергия? Из Солнца, вестимо. Ну, скорее всего. А мы зарегистрировали резкое сокращение всплесков на солнечной поверхности с момента наведения Барьера. Значит, кто-то там, в Солнце, развлекается. Можешь себе представить, а? Ребята запросто таскают вёдрами энергию прямо из недр звезды! Нам бы так. Это почти столь же удивительно, как и сам «Спин».

Я поставил Кэрол на полку, перешёл к Диане. Сфотографировали её ещё до замужества. Чувствуется в лице определённое беспокойство, какая-то мысль о нерешённой проблеме сузила ей глаза. Красивая без вычур, но неспокойная, грациозная, но несколько выбита из колеи.

Многое о ней хранила моя память. Но все эти воспоминания задвинуты в прошлое, не нужны, устарели чуть ли не со скоростью «Спина». Джейсон увидел, что я схватился за фото его сестры, и на несколько благословенных мгновений смолк. Потом он сказал:

— Слушай, Тай, такая зацикленность тебя недостойна.

— Да почему зацикленность, Джейс?

— Почему? Потому, что ты не то приклеен к ней, не то боишься её. Я бы ей то же самое сказал, если бы она позвонила. Саймон держит её, сучку, на коротком поводке. Сильно подозреваю, что ей добрые старые новоцарские времена ой как вспоминаются. Голожопые унитарии да евангелисты. Теперь набожность в большей цене. — Он хмыкнул. — Она время от времени Кэрол звонит. Плачется, что ли…

— Что, она несчастна?

— Ха! Она среди фанатиков. И из себя фанатичку строит. Счастье побоку.

— Может, она в опасности?

— Ой, не смеши. Она живёт жизнью, которую для себя выбрала. Могла бы выбрать другую. Могла бы, к примеру, тебя прикарманить. Если бы не вбила в башку эту идиотскую идею…

— Какую идею?

— Что И-Ди твой отец. Что она твоя биологическая сестра.

Я отпрянул от полки и уронил фото Дианы.

— Что за чушь!

— Это ты ей скажи. Я-то всегда понимал, что это чушь. Но она от этой идеи отрешилась, по-моему, лишь в колледже.

— С чего у неё такие мысли появились?

— Ну, мыслями это назвать… Просто фантазии. А почва… И-Ди её вниманием не баловал. Она чувствовала, что он ею пренебрегает, и не без оснований. Он никогда не желал заиметь дочь. Ему нужен был наследник, сын. Он предъявлял к наследнику высокие требования, и я, похоже, этим требованиям более или менее удовлетворял. На Диану ему отвлекаться не хотелось, он полагал, что дочь должна воспитывать Кэрол. Но Кэрол… — Джейсон пожал плечами. — Кэрол как воспитатель оказалась не на высоте.

— И она придумала себе… историю?

— Она считала, что вывела всё логически. Эта теория объясняла, почему И-Ди держит тебя с матерью поблизости. Это объясняло, почему Кэрол пьёт, — с горя. И это её каким-то образом морально поддерживало. Твоя мать о ней больше заботилась, чем Кэрол. И ей нравилась идея о кровном родстве с Дюпре.

Я перевёл взгляд на Джейсона. Бледен, зрачки расширены, взгляд блуждает где-то вдали, он смотрит в окно. Я напомнил себе, что передо мной пациент, больной, что он переживает вполне предсказуемую психологическую реакцию на воздействие лекарства, что это тот же человек, который несколько часов назад плакал на столе из-за своей слабости.

— Знаешь, Джейсон, мне бы сейчас лучше уйти.

— Неужели это так страшно? Что поделаешь, рост, взросление — процесс болезненный.

Тут он вдруг резко повернул голову ко мне, впервые за вечер встретился со мной взглядом:

— О, чёрт… Подозреваю, что я нашалил.

— Действие лекарства, — утешил я его.

— Слушай, Тайлер, извини. Я гад.

— Тебе надо выспаться. Завтра почувствуешь себя намного лучше. Но в фирме тебе лучше не появляться.

— Не буду. Завтра заедешь?

— Обязательно.

— Спасибо.

И я ушёл.

Небесные сады

Эту зиму можно было назвать зимой запусков. Кроме мыса Канаверал новые пусковые платформы сооружались в юго-западных пустынях, на юге Франции, в Экваториальной Африке, в Чжукане и Ксичане (Китай), в Байконуре и Свободном (Россия). Рампы традиционного размера предназначались для засеивания Марса, для транспортировки же добровольцев в случае успеха терраформинга строились пусковые установки небывалых габаритов — для громадных ускорительных комплексов, получивших прозвище «Большие трубы». Рампы росли, как пышные стальные леса, уходящие корнями в бетон и изобильно орошаемые из федеральной казны.

Первые «посевные» ракеты выглядели на новых пусковых установках весьма скромно. Они серийно выпускались по образцам старых ракет «Титан» и «Дельта», без излишних усложнений; космодромы обрастали ими, как стручками гороха, готовясь отправить семена новой жизни на стерильную почву Марса.

В каком-то смысле можно было сказать, что весна наступила во всей Солнечной системе. По меньшей мере — затянувшееся бабье лето. Обитаемая зона расширялась, её внешняя граница удалялась от Солнца по мере истощения запасов гелия в его ядре, продвигалась в направлении Марса и далее, к богатому твёрдой водой Ганимеду, спутнику Юпитера — следующего потенциального объекта терраформинга. На Марсе массы замороженных CO 2 и Н 2 O начали высвобождаться в атмосферу на протяжении миллионов подряд летних сезонов. В начале «Спина» атмосферное давление у поверхности Марса не превышало восьми миллибар — примерно столько же, сколько и в трёх милях над Джомолунгмой. Теперь же, даже без вмешательства человека, на планете воцарился климат, сравнимый с условиями на какой-либо из арктических вершин. Красную планету окутал густой, по марсианским понятиям, слой углекислого газа.