Книга Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 6 - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тем лучше для господина де Бражелона, – выразительно проговорила мадемуазель де Тонне-Шарант. – Он там излечится, бедный юноша.
После этих слов воцарилось молчание. Д’Артаньян подумал, что женщины, эти нежные горлинки, обращаются друг с другом, пожалуй, более жестоко, чем тигры или медведи.
Для Атенаис было, однако, мало заставить побледнеть Лавальер; ей хотелось, чтобы Луиза вдобавок еще и покраснела.
Она снова заговорила:
– Знаете, Луиза, на вашей совести теперь тяжкий грех!
– Какой грех, мадемуазель? – пролепетала несчастная, тщетно пытаясь найти опору среди окружающих.
– Да ведь вы были обручены с этим молодым человеком, он любил вас всем сердцем, а вы отвергли его.
– Это обязанность всякой порядочной женщины, – вставила Монтале поучающим тоном. – Когда знаешь, что не можешь составить счастье того, кто тебя любит, лучше отвергнуть его.
Луиза не знала, благодарить ли ей за такую защиту или негодовать.
– Отвергнуть! Отвергнуть! Все это превосходно, – заметила Атенаис. – Но не в этом грех мадемуазель Лавальер. Настоящий грех, в котором она может себя упрекнуть, заключается в том, что это она послала на войну бедного Бражелона – на войну, где его могут убить.
Луиза провела рукой по своему холодному как лед лбу.
– И если он умрет, – продолжала безжалостная Атенаис, – это будет означать, что это вы, Луиза, убили его; вот в этом и заключается грех, о котором я говорила.
Луиза, едва держась на ногах, подошла к капитану мушкетеров, чтобы взять его под руку; лицо его выдавало непривычное для него волнение.
– Вам надо было о чем-то поговорить со мною, господин д’Артаньян? – начала она прерывающимся от гнева и страдания голосом. – Что вы хотели сказать?
Д’Артаньян, взяв Лавальер под руку, направился с ней по галерее. Когда они оказались достаточно далеко от других, он ответил:
– То, что я собирался сказать вам, только что высказала мадемуазель де Тонне-Шарант, быть может, грубо, но с исчерпывающей полнотой.
Луиза едва слышно вскрикнула и, изнемогая от этой новой раны, кинулась прочь, как бедная, пораженная насмерть птичка, ищущая тени в густом кустарнике, чтобы там умереть. Она исчезла в одной из дверей в тот самый момент, когда король появился в другой.
Первый взгляд короля был направлен на пустое кресло его возлюбленной, и, не найдя нигде Лавальер, король нахмурился, но в то же мгновение он увидел д’Артаньяна, который отвешивал ему низкий поклон.
– Ах, сударь, – улыбнулся Людовик, – вы проявили истинное усердие, и я вами весьма доволен.
Это было высшее проявление королевского удовольствия. Было немало таких, кто дал бы себя убить, лишь бы заслужить эти слова короля.
Придворные дамы и кавалеры, почтительно окружившие короля при его входе, расступились, заметив, что он желает остаться наедине с капитаном мушкетеров.
Король направился к выходу и увел д’Артаньяна из залы, после того как еще раз поискал глазами мадемуазель Лавальер, не понимая причины ее отсутствия.
Оказавшись вдали от любопытных ушей, он задал вопрос:
– Итак, господин д’Артаньян, узник?..
– В тюрьме, ваше величество.
– Что он дорогою говорил?
– Ничего, ваше величество.
– Что он делал?
– Был момент, когда рыбак, в лодке которого я переправлялся на Сент-Маргерит, взбунтовался и сделал попытку убить меня. Пленник… помог мне защититься, вместо того чтоб бежать.
Король побледнел и сказал:
– Довольно.
Д’Артаньян поклонился.
Людовик прошел взад и вперед по своему кабинету.
– Вы были в Антибе, когда туда прибыл господин де Бофор?
– Нет, ваше величество, я уезжал, когда туда прибыл герцог.
– А!
Новое молчание.
– Что же вы там повидали?
– Многих людей, – холодно ответил д’Артаньян.
Король увидел, что д’Артаньян не расположен поддерживать разговор.
– Я вас вызвал, господин капитан, чтобы отправить в Нант. Вам предстоит подготовить там для меня резиденцию.
– В Нант? В Бретань? Ваше величество предполагает совершить столь далекое путешествие?
– Да, там собираются штаты, – отвечал король. – У меня есть к ним два представления; я хочу лично присутствовать на их заседаниях.
– Когда я должен отправиться? – спросил капитан.
– Сегодня к вечеру… завтра… завтра вечером; ведь вы нуждаетесь в отдыхе.
– Я уже отдохнул, ваше величество.
– Превосходно… В таком случае между сегодняшним вечером и завтрашним утром, по вашему усмотрению.
Д’Артаньян поклонился, как бы прощаясь; но, заметив, что король чем-то взволнован, он сделал два шага вперед и поинтересовался:
– Король берет с собой весь двор?
– Конечно.
– Значит, королю, без сомнения, понадобятся и мушкетеры?
И проницательный взгляд капитана заставил Людовика опустить глаза и смутиться.
– Возьмите одну бригаду.
– Это все?.. У вашего величества нет больше никаких приказаний?
– Нет… Ах, нет… есть!
– Слушаю вас.
– В Нантском замке, который распланирован весьма неудачно, возьмите за правило ставить мушкетеров у дверей каждого из главнейших сановников, которых я увожу с собой.
– Главнейших?
– Да.
– Например, у двери господина де Лиона?
– Да.
– Господина де Летелье?
– Да.
– Господина де Бриенна?
– Да.
– И господина суперинтенданта?
– Конечно.
– Отлично, ваше величество. Завтра я уже буду в пути.
– Еще одно слово, господин д’Артаньян. В Нанте вы встретитесь с капитаном гвардейцев, герцогом де Жевром. Проследите за тем, чтобы ваши мушкетеры были расквартированы до прихода гвардейцев. Первому пришедшему – преимущество.
– Хорошо, ваше величество.
– А если господин де Жевр будет расспрашивать вас?
– Что вы, ваше величество! Разве господин де Жевр станет меня расспрашивать?
И, лихо повернувшись на каблуках, мушкетер исчез. «В Нант! – повторял он себе, спускаясь по лестнице. – Почему он не решился сказать, что прямиком на Бель-Иль?»
Когда он подходил к воротам, его нагнал служащий де Бриенна.
– Господин д’Артаньян, – начал он, – простите…