Книга Оранжерейный цветок и девять растений страсти - Марго Бервин

— Как вы можете говорить такое? Посмотрите на меня. Женщина, которая склонна к ограничениям, не может оказаться в глуши Юкатана да еще с незнакомцем.

— Диего завораживает процесс обучения. Он никогда не захочет быть в цепях постоянной связи с одним партнером. Это для него равносильно смерти. Его любовь не для тебя, и никто из вас двоих никогда не будет доволен другим.

«Грузит меня разным дерьмом», — подумала я.

— Если, конечно, тебе не удастся найти все девять растений. В этом случае все сомнения отпадают.

— Каким, собственно, образом это повлияет на наши отношения с Диего?

— Потому что в этом случае ты доведешь дело до конца и вы с ним будете на равных.

Он улыбнулся мне:

— Будешь яйца на завтрак? Или бриошь с малиновым вареньем?

— Лучше яйца.

Я смотрела, как Армандо варит яйца. Кухня была наполнена солнечным светом, а плитка на столе, где он готовил, была белая с ярко-голубыми цыплятами и красными петухами. На каждое яйцо всмятку он положил кусочек сливочного масла, которое тотчас начало таять, и щепотку морской соли. На вкус яйца были восхитительные.

— Кофе? — Он нажал на поршень френч-пресс.

— Не отказалась бы.

Закончив готовить, Армандо присел за небольшой столик для пикников, чтобы внимательнее рассмотреть растения.

— Я тобой горжусь.

— Ведь это всего лишь три жалких растения.

— Осталось еще шесть, но я полагаю, ты справишься.

— Буду искать, пока не найду.

— Очень на это рассчитываю.

— Почему вы считаете, что я склонна к ограничениям?

— Потому что ты ищешь дружка или мужа, который станет твоим хозяином и будет тормозить твое развитие и рост. Ты боишься свободы. Тебя это так пугает, что ты изо всех сил пытаешься найти кого-нибудь, кто возьмет тебя на поводок и будет следить за каждым твоим движением. Ты даже надеешься на меня. И совершенно напрасно, потому что, конечно, я никогда не буду этого делать, даже если ты будешь умолять. Ну да ладно, пойдем. Поможешь мне посадить свои растения.

Я как раз пыталась поднять одну из огромных сумок с торфяным мхом сфагнумом, когда увидела шагающего по траве Диего. Несмотря на все эти россказни о свободе, соколах, кондорах, а также гуичольских шаманах, мне страшно хотелось броситься к нему навстречу.

Армандо неодобрительно посмотрел на меня:

— Не надо быть такой легкомысленной. Никогда не влюбляйся в магические идеи и в шаманских сынков. Сама развивай в себе силу, и тогда все это будет твое. Не влюбляйся в того, кто ею обладает. Работай над собой.

— Позволь мне помочь тебе, — произнес Диего, как только вошел. Он поднял сумку и отнес Армандо.

Я не могла не заметить, какой он сильный, какая у него загорелая кожа: он выглядел так, словно не провел ни одного дня, сидя с наушниками в крутящемся кресле в офисе Манхэттена, бессмысленно таращась в компьютер. Словно он вообще относится к другому биологическому виду. Он выглядел так, как, наверное, выглядели люди до эпохи автомобилей и мегаполисов, еще до того, как бесконечные средства передвижения превратили нас в неподвижных, слабых, хрупких и искалеченных созданий.

— Какие планы на сегодня, Армандо? — Диего насыпал землю из больших сумок в горшки для растений. — Сейчас очень хорошо ловится морской окунь. Я слышал, как вчера поздно ночью рыбачьи лодки уходили в море.

— Может быть, завтра. Сегодня я хотел вас обоих попросить найти одно из моих самых любимых растений, Theobroma cacao — теоброма какао.

Он повернулся к Диего:

— Попробуй найти зрелое растение. На нем будут красные, оранжевые, желтые, пурпурные или зеленые стручки. Убедись, что окраска насыщенная — это значит, что они спелые, и принеси мне, не раскрывая их. А если стручки растрескаются, оставь их обезьянам.

— Куда нам надо идти, чтобы найти это растение?

Армандо большим пальцем указал на дверь:

— К сожалению, придется вернуться в джунгли.

— А почему вы сами не идете?

— Потому что у меня есть ты, чтобы идти туда вместо меня.

— Я устала. За два последних дня я прошла не меньше сорока миль.

— Тогда лучше пойти прямо сейчас. Пока у тебя осталось хоть немного сил. Вы ведь не единственные ищете какао. За него здесь разворачивается чертовски упорная борьба при бурной конкуренции.

Шаманы гуичолов

Индейцев гуичолов насчитывается окало восемнадцати тысяч, большинство из них живет в Джалиско и Наярите — труднопроходимых горных штатах на севере Центральной Мексики. Это потомки ацтеков, и они являются представителями доколумбовой шаманской культуры. Гуичолы говорят: если ты сделан из кукурузы (eekoo) и ешь кактус без колючек — пейот (heekoori), ты станешь ягуаром (тауе), который охотится на твоего оленя (maxra), который, в свою очередь, является твоим духом. Другими словами, преследуй и охоться на себя самого, прежде чем охотиться на кого-нибудь еще. Познай самого себя.

Когда мы вышли из дома Армандо, Диего положил крупные кисти рук на мои жалкие предплечья с еще более жалкими бицепсами и заглянул мне в глаза.

— Если хочешь, могу показать тебе некоторые гуичольские магические фокусы. Это может помочь в поисках теобромы какао.

Он убрал руки с моих плеч, повернул голову в сторону джунглей и искоса взглянул на меня:

— Я знаю, чего ты от меня хочешь.

Жаль, что здесь нет Армандо, чтобы посмотреть, как величественный кондор с полностью расправленными крыльями вовсю флиртует со мной.

— Ну, теперь пошли, считай это просто прогулкой. Мы добудем теоброму какао в один момент.

— Армандо сказал мне, твоя мать была гуичольской шаманкой?

— А мне он сказал, что твоя мать иудейская принцесса.

Для свободолюбивого, не стесненного никакими ограничениями ястреба он слишком уж преуспел в искусстве флирта.

— Моя мать и сейчас гуичольская шаманка. И весьма могущественная. Но я уверен, что ты совсем не о том подумала. Там нет магии и мистики, никаких ведьм и мерзких заклинаний. Реальная магия гуичолов очень проста и практична. Мы всего лишь слушаем песни Тамаца Кауйюмари, самого крупного и старого оленя в лесу. Этот олень дает нам силу оленьего духа и приводит нас туда, куда мы хотим.

— И это считается простым и практичным?

— Ну да, а почему нет? Олень может привести нас к теоброме какао, если ты ему понравишься.

— А как насчет тебя? Ты ему нравишься?

— Я с ним вырос. Он мне как брат, может, даже больше. Уж поверь, он любит меня. Вопрос только в тебе.

Я закатила глаза и вздохнула: