Книга "Млечный Путь, XXI век", No 2 (39), 2022 - Евгения Фихтнер

пусть вы что-то такое и видите из этого вашего времени, из своей смысловой плоскости, да? но предопределенности все равно нет! А если этот "Гитлер" так и останется школьным учителем или там руководителем фракции? Или дело вообще кончится тем, что он испортит жизнь только своей супруге, а?

- Да, ты, кажется, прав. Так наши мальчики могут перетаскать у вас кучу народу. - съязвил старик.

- А сама эта их активность в нашем мире, не несет ли она угрозу смыслам той реальности, о которых вы так вдохновенно здесь? - Славик не принял его тона. - И что, в их мире так все идеально, подправлять совсем уже нечего, вот и решили сосредоточиться на нас? И откуда мальчикам знать, что сегодняшняя их победа над нашим злом не приведет к какому-то еще большему злу через сколько-то там передаточных причинно-следственных звеньев, - распалился Славик.

- А откуда тебе это знать, Слава, когда ты побеждаешь или пытаешься победить зло?

- Я понял вашу издевку, Сергей Борисович, - Славик вдруг вспомнил, как звали Машкиного деда. Маша же от произнесения этого имени отчества вздрогнула. - Да! Я действительно никогда не "боролся со злом", не намеревался. И не особенно заморачивался из-за этой своей неспособности. Ну, не способен, что сделаешь... Мне бы вот универ окончить, в аспирантуре остаться, с Машкой куда-нибудь за границу съездить, что там бывает еще? И рассуждаю об ограниченности "победы добра" я не в самооправдание, не для того, чтобы встать в некую позу "над добром и злом"... но такая победа действительно ограничена.

- Да пойми же ты, наконец! - взрывается старик, - Не до победы, не до торжества! Удержать от... - перебивает самого себя, говорит тихо, - хотя мир погубят совсем другие вещи, может даже уже... что, впрочем, не исключает истории, прогресса и процветания (это я не о замечательном нашем Отечестве сейчас!). Я говорю без малейшей иронии - прогресс это хорошо и, в конечном счете, гуманно. И правильно, даже очень правильно - процветать.

- Тут у вас напрашивается какое-то "но", - говорит Славик, - Если вы о том, что мир губит пошлость этого мира... а вдруг она есть сущность, суть... во всяком случае, относится к ним, нравится ли сие нам с вами или нет. И ко мне вы здесь обращаетесь не по адресу, где уж мне противостоять ей... я сам носитель, в общем-то. Да и не слишком ли мы с вами требовательны? Требовательны и мелочны. Несколько меньше становится в мире крови и грязи - чего еще надо? Все-таки, это добро и, как-никак, торжество свободного духа и разума.

- Да и само "спасение мира" тоже может оказаться пошлостью, - сказал Сергей Борисович. Добавил:

- И пошлостью, в том числе.

- Так зачем же тогда спасать? - Маша говорит и не без испуга следит за Славиком.

- Вот и я думаю, зачем? - пожал плечами старик. - Вроде даже и незачем. Как-то вот незачем. Да, незачем - а вот просто.

- Это слишком высокая планка, - Славик подбирал слово, - для спасающего, да и для самого мира. Вот вы говорите "смысл, смысл", так в чем он наконец?! Дали бы нам его, намекнули б хотя бы. А то, получается, я должен вам на слово верить, что вы превосходите нас неким смыслом - верить и благоговеть. Только что-то мне, знаете ли, не благоговеется.

- Смысл, он не для превосходства и не для обладания, - буркнул Сергей Борисович.

- А что будет с тем, ну, которого только что "изъяли"? - Маша опять сбивает их разговор. Славик видит; что-то Машке очень и очень не нравится.

- Ты, наверное, воображаешь, что его посадят в клетку, - дает себя сбить старик, - или же запрут в клинику для вивисекции и опытов, дабы выявить первооснову зла? Просто будет работать приемщиком в химчистке, если захочет, конечно... может быть, в прачечной. А тысячи людей в вашем мире останутся живы. - Улыбнулся. - Представляете, только что случилось так, что останутся живы. Случилось так, что вы - Славик и Машка останетесь живы.

- Неужели, у вас, меняющих ход чужой истории, до сих пор еще нет автоматизированных прачечных? - попытался Славик.

- Дед! - выкрикнула Машка вдруг, - А что я должна сказать родителям?

- Родителям? - растерялся старик. - Не знаю. В общем-то, ничего.

- Сергей Борисович, почему, говоря об этом другом, вашем мире, вы почти всегда говорите "тот мир", "их мир"? - спросил Славик.

- А он так и не стал моим. И какой из меня, как ты давеча заподозрил, медиатор. Какой, к черту, страж! Мне не по силам, как выяснилось. А той реальности и не надо. Да и самому "порталу" это, в общем-то, ни к чему. Так что я всего лишь пытаюсь выяснить, как здесь все устроено. Но за двадцать лет не слишком продвинулся. А кто и что здесь я? Помните, у Чехова, одна героиня называла себя эпизодическим лицом, если я правильно помню, конечно, я все чаще теперь забываю подробности и детали. Так вот, я здесь лицо, самовольно влезшее, не понимающее намеков, что мне полагается освободить от своего присутствия эпизод.

- Вы способ осуществления смысла, - вдруг сказал Славик, - один из.

- Смысла, до которого не дорос толком. Остается только льстить себя надеждой, что это такое условие его осуществления, - улыбнулся старик. - Во всяком случае, здесь есть момент свободы, знать бы еще, от чего именно... наверное, от судьбы. А также от ее полнейшего отсутствия. Да! Я тут с вами уже два часа, а на табло, - он кивнул на часы на столе, - по-прежнему тридцать минут, сами видите, какого. Так вот, когда станет тридцать одна минута, контакт прервется. Сие будет выглядеть так, что я исчезну. Так что, не пугайтесь и поймите с "материалистических позиций".

Собирали вещи молча. Раз только Машка сказала, очевидно повторяя слова своей матери: "Он и при жизни был с причудами. Да и инфантильности хоть отбавляй". Уже перед самым отъездом (они затянули с отъездом, все приходили в себя) к ним постучали. "Боже"! У обоих оборвалось внутри. Подкрались, глянули в окошко. Машка счастливо: "Это стоматолог с соседней дачи". Какое счастье, что это сосед-стоматолог, он не будет спасать мир, не исчезнет бесследно посреди их кухни, не разведет тумана насчет смыслов.

- Ну, вы даете!