Книга Игра на одевание - Алексей Викторович Макеев

головой:

– Мне кажется, после бабкиного сожителя она их немного боялась и потому презирала. Разве что… Но это не важно, наверное?

– Сейчас все важно.

– Однажды под вечер в Petit Trianon приехал парень. Курьер как курьер, невзрачный. Он привез Ольге какой-то заказ из интернет-магазина. Она так сказала. Но у меня было ощущение, что они знакомы.

– Почему?

– Потому что был вечер. Я заканчивала платье с корсетом на косточках, расшитым молочным бисером. Накануне был сложный заказ – королевское подвенечное платье цвета айвори со шлейфом, сплошь покрытое густой вышивкой бисером и стразами. Как морозный узор на оконном стекле в детстве под Новый год… Мы не успевали, и Елена Андреевна наняла для меня помощницу – пенсионерку, которая зарабатывает вышивкой икон на заказ. Она прямо знаменита в своей области. У нее даже церкви закупаются. Но специфику, конечно, пришлось объяснять. Кроме того, у нее была плохая привычка втыкать иголки в стулья. И я пожаловалась Оле, что села на иглу. А этот парень подслушал и поднял на смех. Все повторял «и давно торчишь», прямо успокоиться не мог. И Оле будто понравилась эта шутка. Она так и сказала: «Удачный каламбур». Раньше у нее персонажи с таким чувством юмора сразу лесом шли.

– А в Саратове она что делала?

– Говорила, – Валя развела руками с ножом и вилкой, – что хочет посмотреть Волгу, восстановиться, побродить вдоль большой воды одной. Но вернулась подавленной. Сказала, что была как волонтер в какой-то больнице. Странный способ развеяться. Особенно для Оли.

– Благотворительность раньше не была ей близка?

Валя взяла очередной капустный пирожок:

– Вот уж нет!

* * *

Игорь Портнов сидел с ноутбуком в больничном коридоре, когда ему позвонила Армине.

– Ну что там с историей операций по карте Вороновой в те дни?

– В Саратове она ничего особо не покупала и не тратилась. Жила и ела в гостинице. Сходила на экскурсию по постоянной экспозиции Музея Радищева, на спектакль «Майская ночь (феерия по произведениям Н. В. Гоголя)». Много спецэффектов, иностранный режиссер. Отзывы критиков о спектакле, кстати, хорошие.

– А такси?

– Есть поездка по адресу: Соколовая гора, дом шесть. Ходила в лимонарий, похоже. Место и правда супер. Народ в восторге.

– Нужна больница, где она якобы работала волонтером.

– Что-то не очень на нее похоже. За всю историю карты – только один небольшой перевод фонду «Подари жизнь».

– Подруга тоже говорит, что не ее история. Зато искать легче. Может, есть какая-то поездка в одну из местных больниц?

– Да, шестнадцатого августа была поездка на улицу имени С. И. Штейнберга, дом пятьдесят. Там находится Областная клиническая психиатрическая больница Святой Софии, в миру – «Алтынка», легендарное местное заведение. Судя по жалобам либеральных журналистов, все еще живет по заветам Ильича.

– Вдохновляет. Интересно, что там понадобилось такой, как Ольга Воронова?

– И почему она искала это втайне от жениха.

– В жизни которого не помешает свет.

– Интересная характеристика.

– Да. Я не спросила, как вы. Прости.

– Соне лучше. Но пока мало что понятно. Там, похоже, все сгорело. И нет идей, в каком сервисе чинили ее ноутбук.

– Держись! Может, тебе вареников привезти?

* * *

Гуров с удивлением обнаружил, что Брадвин не зря пользовался уважением коллег. Каким-то чудом в Викторе Павловиче за ночь проснулся хороший следак.

Благоухая дезодорантом King of Seduction от Antonio Banderas, он сидел в богатой гостиной Поповых и толково опрашивал сорокалетнюю мать Саши – ухоженного врача-проктолога в кашемировых худи и брюках, которая старалась справиться с ужасом от исчезновения дочери, в восьмой раз предлагая оперативникам свежайшие конфеты «Птичье молоко с лимонным вкусом» и яблочный зефир.

– Татьяна Николаевна, когда Александра последний раз выходила на связь? – говорил Брадвин, знаком отказываясь от угощения.

– Перед тем, как войти в кофейню. Она написала: «Все в сборе. А. И. тоже здесь».

– «А. И.» значит «Анна Игоревна»?

– Да, они, – Попова показала на стоявшую рядом фотографию дочери с группой, – так сокращают преподавателей, чтобы было короче… Скажите, а где моя дочь? Что вы делаете, чтобы ее найти?

– Действуем по отработанному плану. Сотрудники МЧС и полиции исследуют Сашин маршрут до дома, в частности, обыскивают парк, через который она шла. Подростки, курившие у входа, видели, как она, держа в руке телефон, прошла мимо них.

– Почему ее телефон выключен?

– Возможно, он разрядился, похищен или испорчен. Разбит при падении или залит водой, например. Поэтому Александра, будучи живой и здоровой, не может выйти на связь.

– А если ее похитили, а телефон выбросили?

– Пока рано делать выводы.

– Может быть, надо вызывать этот поисковый отряд… Как его? – Она беспомощно посмотрела на Брадвина.

– «ЛизаАлерт», – сразу откликнулся тот.

Брадвин знал, что масштабное участие волонтеров зачастую мотивирует похитителя убить пленника как можно скорее и мешает делать свою работу профессионалам, от которых, как правило, больший толк. Вот почему он не спешил бить во все колокола и тянул с привлечением добровольцев из «ЛизаАлерт».

Его люди уже прочесывали город, опрашивали всех судимых за насилие над женщинами, прежде всего похожими на Сашу, которые проживали в этом районе, а также отсматривали записи видеокамер на маршруте пути девушки домой. Несколько стажеров под видом зевак-блогеров фотографировали всех, кто ошивался вокруг дома пропавшей и наблюдал за работой МЧС и полиции.

Илья Юдин говорил с Леной и домработницей, по совместительству бывшей няней Поповых. По словам соседей, Татьяна Николаевна часто отсутствовала: одна из двух женщин-проктологов в городе, она консультировала в трех клиниках и санатории, спешно перемещаясь между ними на машине по городу и принимая десятки пациентов в день. Ее близость с дочерью была скорее похожа на вылазки подруг на выходных: соцсети пестрили парными селфи из ВИП-залов кинотеатров, примерочных магазинов, кондитерских, магазинов цветов, салонов красоты, аквапарка и пиццерий. Откровенной же Саша была со своей бывшей няней, которая встречала ее с учебы, кормила супом и пропитанными сливочным маслом, хрустящими тостами с сыром, выслушивая все обиды и огорчения, которые принес этот день.

– Татьяна Николаевна, – Брадвин посмотрел в свой блокнот, – в последнее время у вас не было ссор с дочерью?

– Нет. – Попова сделала глоток чая. К ней возвращалось самообладание практикующего хирурга. – Саше не из-за чего было уходить из дома. Я всегда ею довольна: учеба, грант, научная работа в семинаре. Отказа ей ни в чем нет на любой каприз.

– Кстати, о семинаре. Как ваша дочь относится к научному руководителю?

Попова махнула рукой:

– Как и все в «Слове трикстера». Она их кумир. Молодая, острая на язык, эксцентричная, слегка нарциссическая, эрудированная, успешная, резкая, бесконечно одинокая, но харизматичная. Не ораторское мастерство, а гипноз.

– Вы знакомы? – вмешался Гуров.

– Мне и не нужно. Половина моих клиентов такие! – Попова закатила глаза. – Нервные, не умеющие противостоять стрессу, нетерпимые. И вуаля – они едва сидят и, стесняясь, покупают в аптеке свечи! Это для нас с вами все это – «ну, такое». А молодежи, особенно современной, амбициозной, честолюбивой,