Книга Дорога к свободе. Экономика и хорошее общество - Joseph E. Stiglitz

и нечто большее.

За пределами нулевой суммы

Мы живем не в мире с нулевой суммой. Правила игры во многом влияют на размер пирога. Сегодня существует широкий консенсус в отношении желательности хотя бы некоторого перераспределения, когда неравенство само по себе порождает внешние факторы, негативно влияющие на экономические показатели или имеющие социальные и политические последствия. Я выбрал название своей книги 2012 года "Цена неравенства", чтобы подчеркнуть, что мы платим высокую цену за неравенство даже с точки зрения ВВП, узко определенного показателя экономического роста. Страны с большим неравенством демонстрируют более низкие результаты. С тех пор появилось множество подтверждающих исследований.

Неравенство имеет множество причин для негативных экономических, социальных и политических последствий. Например, люди из небогатых семей могут не реализовать свой потенциал из-за невозможности получить хорошее образование или достойное медицинское обслуживание. Кроме того, некоторые, а возможно, и многие современные проявления неравенства являются результатом нынешней или прошлой эксплуатации, которая подрывает экономические показатели, усугубляя неравенство в обществе.

Что еще хуже, дети богатых могут вырасти с чувством собственного достоинства, считая, что мир им должен и что они имеют право нарушать любые правила, установленные обществом. Яркий пример: Дональд Трамп. Он гордится тем, что не платит налоги. Последние исследования в области поведенческой экономики подтверждают то, о чем многие давно догадывались: что, хотя Трамп, возможно, хуже многих, выставляя напоказ свое нарушение правил, он отражает более широкое общественное явление. На другом экономическом полюсе люди с низким или нулевым доходом испытывают чувство безысходности, убежденности в том, что система подтасована. Это препятствует их стремлению и усилиям. И право на существование, и отчаяние негативно сказываются на общих экономических показателях.

Моральные притязания и перераспределение

Однако в конечном итоге при оценке компромиссов мы неизбежно сталкиваемся с вопросом общественных ценностей - например, является ли повышение способности более бедного человека реализовать свой потенциал и расширить свободу действий более или менее ценным, чем связанное с этим ограничение свободы богатого человека купить еще одни часы Rolex, большую яхту или более просторный особняк. Я знаю, как я и, полагаю, большинство других людей оценивали бы подобные компромиссы, если бы им приходилось выносить такие суждения за завесой невежества. Перераспределение, финансирование высокодоходных государственных инвестиций за счет прогрессивного налогообложения, и изменение правил экономической игры в пользу простых работников за счет предварительного распределения - то есть изменения рыночного распределения доходов, чтобы сделать его более справедливым, - все это желательная политика. Они возникли бы естественным образом в рамках общественного договора, написанного за завесой невежества.

Заключительные замечания

Отцы-основатели Америки не занимали крайних позиций, как сегодняшние либертарианцы, которые считают, что любое налогообложение - это посягательство на свободу. Их лозунгом было: "Налогообложение без представительства - это тирания". Иными словами, наша свобода ущемляется, если мы не имеем права голоса в политическом процессе принятия решений о налогообложении. По иронии судьбы, они не считали тогда и их последователи не считают сейчас тиранией наложение налогов на многих бесправных американцев.

Как только мы признаем, что нет никаких внутренних причин не вводить налоги для богатых, чтобы принести пользу обществу в целом или помочь менее обеспеченным людям, мы снова оказываемся в мире компромиссов. В этой и предыдущих главах мы показали, что даже в условиях совершенной конкурентной экономики без внешних эффектов нам необходимо рассматривать свободы и свободолюбие через призму компромиссов. Сокращение свободы одного человека (в результате налогообложения) противопоставляется расширению свободы другого (в результате увеличения государственных благ, обеспечиваемых этим налогообложением). Хотя я скептически относился к любым моральным притязаниям на доход, получаемый человеком в экономике такого типа, оснований для перераспределительного налогообложения становится еще больше, когда значительная часть доходов и богатства самых богатых граждан формируется за счет эксплуатации. Об этом я расскажу в следующей главе.

Глава 7. Свобода эксплуатировать

Роуз и Милтон Фридман назвали свой пайан свободным рынкам "Свобода выбора". Они отмечали, что богатый человек может выбирать, что ему потреблять, и выступали за политические реформы, такие как студенческие ваучеры, которые расширили бы свободу выбора в образовании. Они утверждали, что эта свобода выбора является главным фактором эффективности рыночной экономики и необходимым условием свободного общества.

Капитализм XXI века далек от той экономики, которую прославляли Фридманы. Он определяется высоким уровнем рыночной власти, когда фирмы пользуются недостатком информации и другими уязвимостями других. Ни одна реальная современная экономика даже близко не похожа на идеализированную, чистую, конкурентную рыночную экономику. Недавние исследования показали необычайную концентрацию рыночной власти в США в самых разных отраслях. И она растет, что видно по увеличению доли доходов, идущих в прибыль, по стагнации реальной зарплаты (зарплаты с учетом инфляции) и доходов простых американцев, а также по увеличению наценок (соотношения цен и затрат). Дела были плохи и до пандемии Ковид-19, но во время пандемии и после нее они стали намного хуже, причем в секторах и фирмах, обладающих большей рыночной властью, наблюдался больший рост наценок. Это означает, что прибыли корпораций значительно выросли, поскольку фирмы использовали увеличение рыночной власти, возникшее в результате перебоев в цепочке поставок, вызванных пандемией.

Подобная эксплуатация подрывает экономическую эффективность и здоровье экономики. Прибыли корпораций выходят далеко за пределы уровня, необходимого для нормальной (с поправкой на риск) отдачи на капитал. Когда одна сторона эксплуатирует другую, ее доход может расти, а свобода расширяться, но другой человек теряет, а его свобода выбора ограничивается.

Инстинктивно нас отталкивает эксплуатация, и большинство демократических стран проводят политику, направленную на ограничение свободы эксплуатации. Они делают ее незаконной, наказуемой штрафами и/или тюрьмой. Определить, что именно представляет собой эксплуатация, не так-то просто. Возможно, это даже не тот случай, когда "ты понимаешь это, когда видишь". Эта глава посвящена не тонкой настройке политики по пресечению эксплуатации, а продолжению обсуждения свободы, чтобы понять, почему правительству правильно и уместно пресекать такую деятельность и перераспределять доходы от эксплуататоров к остальным членам общества.

Для многих людей, находящихся на вершине экономической лестницы, часть или большая часть их доходов является результатом той или иной формы эксплуатации. Один из примеров - коммерческие университеты. Дональд Трамп через Университет Трампа воспользовался стремлением людей вырваться вперед. Хотя эта операция была более наглой, чем большинство других, она вписывается в более широкую схему. Значительная часть коммерческих университетов использует в своих интересах наименее осведомленных людей, зная, что они могут быть не в состоянии определить, что представляет собой хорошее образование. Еще хуже то, что эти университеты сопротивляются усилиям правительства раскрыть свои плохие показатели по выпуску и трудоустройству.

Финансовый кризис 2008 года показал,