Книга Башня грифонов - Мария Хомутовская

тут и там виднелись шиномонтажи, магазинчики и склады, теперь же вокруг стелились хмурые линялые поля под навесом беспросветных серых облаков. Часто попадались деревни. Но сегодня и они казались мне такими же линялыми и серыми.

Населённый пункт, в котором жила мать Полины, был городского типа, с одинаковыми пятиэтажными «панельками» в центре и полуразвалившимися избушками вокруг.

Не слишком ровно припарковавшись, я нашёл нужный подъезд и позвонил в домофон. Анна Владимировна открыла без вопросов – я звонил ей из отделения, чтобы она была дома.

Стены в парадной были недавно окрашены в нежно-зелёный цвет в попытке облагородить обстановку. Но признаки низкой культуры жильцов никуда не делись: заплёванные углы, матерные надписи и разбросанные мятые окурки были тут как тут.

Поднявшись по лестнице на третий этаж – лифта в таких домах не бывает, – я уткнулся в приоткрытую, максимально обычную железную дверь, ничем не примечательную на фоне соседних. Почему-то от этого зрелища меня взяла тоска.

Стукнув по косяку, чтобы обозначить своё присутствие, я вошёл в квартиру.

– Добрый день, Анна Владимировна! – возвестил я.

Обрюзгшая полная женщина лет шестидесяти показалась из кухни. В чертах её лица я тут же узнал Полинины: высокий лоб, полные губы с чуть опущенными уголками, серьёзный и внимательный взгляд. Но у Анны Владимировны были более глубоко посаженные глаза и тяжёлый подбородок, который придавал её лицу нечто мужское. Этому же способствовала короткая стрижка. Я сразу понял, что передо мной типичная представительница воспитанного после войны поколения, про которых говорят: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Неудивительно, что Полина росла без отца. У таких женщин супруги частенько куда-то испаряются.

Заметно, что Анна Владимировна готовилась к моему приходу: цветастое платье выглядело неношеным, а в квартире витал резкий сладкий запах какого-то парфюма.

Сам не знаю почему, я ощутил ещё большее уныние.

– Капитан Павел Кузнецов, следователь Василеостровского отдела полиции, – представился я.

– Проходите, – сухо отозвалась Анна Владимировна и провела меня в крошечную пятиметровую кухню.

Там, на покрытом клеёнкой столе, уже стояли кружки и вазочка с вафлями.

– И что же Полина натворила? – поинтересовалась её мать, разливая чай.

– Почему вы решили, что натворила? – Я сел на табурет. – Я сказал лишь, что хочу поговорить о ней.

Анна Владимировна поджала губы.

– Следователь приходит поговорить – наверное, Полечка спасла младенца из огня, – сказала она с убийственным сарказмом.

И я внезапно понял, что, несмотря на чувство юмора, она мне категорически не нравится.

– Вы знаете, что Полина магичка? – перешёл я к делу.

– Разумеется! – Поставив передо мной полную чашку, Анна Владимировна опустилась на табурет напротив. – Такие способности в мешке не утаишь!

– Вы этому как будто не рады?

– Я не рада, что у дочери неприятности! – отрезала она.

– Дело в том, что я расследую одно дело. – Я тщательно подбирал слова. – И Полина побывала рядом с местом преступления. Мне нужно узнать, нет ли у неё каких-то способностей помимо Прови́дения, чтобы отвести от неё все подозрения.

– А что там случилось?

– Я не могу этого разглашать, но в деле замешана магия.

Женщина холодно взглянула на меня.

– Я знаю только о Прови́дении. Не могу вам помочь.

Как же мне растопить этот лёд?

– Расскажите о её отце.

Она отхлебнула чай и сказала с тем же выражением недовольства на лице:

– Отец её непутёвый был. Маг-целитель. Только он потом работу врача бросил и ошивался в какой-то научной лаборатории.

– В какой-то? А можно точнее?

Она поставила кружку на стол с громким стуком.

– Да разве теперь вспомнишь! В девяностые они плодились, как грибы после дождя! Одна обанкротится, они другую открывают! Лёшка твердил, что хочет людям помочь! А по-моему, они народ разводили своими фокусами.

– И что же потом с ним стало? Где он сейчас?

– На кладбище. В девяносто девятом доигрался до того, что в каких-то разборках застрелили. И магия не спасла!

Я достал телефон и сделал несколько пометок.

– А Полина эту историю знает?

Сам не знаю, зачем я это спросил.

– Конечно! В чём тут секрет?

Я из вежливости взял кружку. Может быть, стоит подробнее узнать о лаборатории её отца?

– Полина была сильно привязана к отцу?

Анна Владимировна пожала плечами.

– Так ей всего четыре года было, когда он погиб. Она его и не помнит.

– И вы с тех пор больше замуж не вышли? – осторожно поинтересовался я.

– Нет, – презрительно скривилась она.

Тогда я спросил:

– Скажите, а не было ли с Полиной каких-то странных случаев, связанных с магией? Чего-то, что не укладывалось в привычную картину?

– В привычную картину? – усмехнулась Анна Владимировна. – Вы серьёзно считаете, что для детей с даром существуют какие-то нормы?

– Но ведь Полина «внутрячка», ей недоступна «внешняя» магия, и если вы замечали…

Анна Владимировна меня перебила.

– Вот что я вам скажу, Павел, – с нажимом произнесла она. – Растить ребёнка с даром нелегко. Была целая куча ситуаций, которые нормальными не назовёшь. Но Полина – хорошая девочка.

Я мысленно сосчитал до десяти, а потом сказал:

– Вы извините, но вашего утверждения мне недостаточно.

Она поднялась со стула.

– Не буду вас задерживать, Павел, – заявила она. – Уверяю вас, что бы там ни было, Полина ни при чём. Она и мухи не обидит!

Судя по плотно сжатым губам, больше мне ничего из неё вытянуть не удастся.

Охваченный разочарованием, я буркнул:

– Мухи не обидит, а где раки зимуют, показать может.

Анна Владимировна тут же подозрительно прищурилась.

– А мы не с вами разговаривали по телефону?

Меня аж дрожь пробрала. Теперь мне точно пора!

– Эммм… Видите ли… У Полины звонил телефон.

– Постой… Павел Кузнецов! Так ты – Паша! – вскричала вдруг Анна Владимировна, всплеснув руками. – Что ж ты молчишь-то! Она сказала, что встречается с Пашей, а то, что ты следователь, не говорила!

Я опешил, наблюдая, как её суровые губы расползаются в улыбке. Теперь у меня было два пути: позорно сбежать от явно намечающегося с её стороны допроса с пристрастием или подыграть и попытаться вытянуть из неё больше информации.

– Ну да. Мы встречаемся, – по-идиотски улыбнулся я. – Только не афишируем, я, видите ли, при исполнении.

Анна Владимировна подлетела ко мне и усадила обратно на табурет.

– Подожди, Пашенька, я сейчас тебе картошечки подогрею! И котлетку! – заявила она. – Полька-то готовить совсем не умеет! Но ты на это не смотри, она ещё научится, какие её годы, да?

Из холодильника стали выниматься кастрюли, зашкворчало масло на сковородке, а из суровой и неразговорчивой женщины слова полились непрерывным потоком.

– Хорошо, что сегодня суббота, ты не торопишься никуда. Вообще-то