Книга Штангист: назад в СССР - Артём Март

За это вы не переживайте, — кивнул я. — Мы с дядь Костей как-нибудь договоримся с Вадимом Сергеевичем.

— Ну, если договоритесь, — директор потер крыло своего большого носа. — То хорошо. Добро я даю.

Когда мы вышли из кабинета директора спортивной школы, дядя Костя стал каким-то угрюмым и задумчивым. Я понимал, в чем тут дело. Теперь нам предстояла самая сложная задача — убедить вредного тренера Рыкова, чтобы он согласился вести тренировки в одном зале, а тем более, в одно время, со мной и Константином Викторовичем. И была у меня насчет этого одна идея.

— Если не согласиться, — задумчиво сказал Константин Викторович, когда мы вышли во двор школы. — Вся твоя задумка не выгорит.

Мы пересекли дворик и сели на одну из лавочек, стоявших на полянке, в тени высоких, растущих тут каштанов и размашистых тополей. Погода была чудесной. Май, становившийся все теплее и теплее с каждым днем, быстро двигался к тому, чтобы передать свою вахту первому месяцу лета.

— Я думаю, он согласится, — сказал я, наблюдая, как часть юных футболистов занимается, а несколько ребятишек вешают на дальние ворота сеть.

При этом один из них забрался на верхнюю трубу больших ворот и, сидя на ней верхом, прилаживал край сетки к перекладине.

— Почему же? — спросил Константин Викторович. — Меня он терпеть не может.

— А меня он заметил, — парировал я. — Я когда не согласился у Вадима заниматься, видать, гордость его задел.

— Ничего в этом хорошего нету, — пожал плечами тренер. — Может, он и на тебя разозлился.

— Нам, дядь Костя, надо сосредоточиться на работе. Если все получится, мы сразу двух зайцев убьем: я смогу заниматься тяжелой атлетикой, а вы сможете держать под присмотром Вадима. Вместе мы попробуем добыть какие-нибудь доказательства, что он детей пичкает анаболиками. Как говорится: держи друга близко, а врага еще ближе.

— Рискованный план, — вздохнул Константин Викторович. — Говорю ж, если Рыков не согласится…

— Согласится, — уверенно заявил я.

— Почему ты так думаешь, а, Вова?

— Вот увидите. Согласится. Есть у меня кое-какие мысли по этому поводу.

— Какие мысли? — Заинтересовался Константин Викторович.

— Как, нормально двадцать пять? — Спросил у меня Константин Викторович.

Я, взявшись за гриф, стоящий передо мной на стойках, кивнул.

— Сейчас посмотрим, как пойдет на приседания, — сказал я. — А там, может быть, и накинем. Ноги у меня крепкие. Еще бы, носить избыточный вес несколько лет.

Я поднырнул под гриф, чтобы приступить к приседаниям. Взял штангу на плечи и оторвал от стоек. Держать такой небольшой вес оказалось совсем несложно. А вот к девятому повторению ноги все же подустали. Я почувствовал, как забиваются совсем не выносливые детские мышцы.

Тренировку мы начали минут на двадцать раньше четырех часов. Я успел размяться, растянуть мышцы и приступил к приседаниям со штангой на плечах. Только когда отработал первый подход, услышал в коридоре звонкие детские голоски и смех.

Подопечные Рыкова кучкой вошли в зал. Мы с Константином Викторовичем обернулись к ребятам, застывшим у входа.

— Здрасьте, Константин Викторович! — Крикнул Сережа. — Привет, Вова!

— Здорова, ребят, — ответил тренер.

Дети стали вразнобой здороваться с нами. Некоторые подходили и приветствовали и меня, и дядю Костю за руку.

Чернявый Марат с несколькими своими товарищами сначала сделали вид, что не увидели нас. Потом мальчишка, наконец, соизволил поздороваться с Константином Викторовичем.

Только когда я закончил очередной подход на присед и ослабил концентрацию после упражнения, заметил, что, вместо того чтобы разминаться, Марат с дружками, посмеиваясь, обсуждают меня. Мальчишки указывали на меня пальцем, с мерзковатыми ухмылками о чем-то болтали.

Когда веснушчатый Артемий подошел к Марату и что-то резко ему сказал, видимо, указав, что пара начинать разминку, Марат, только смеясь, отмахнулся.

— Марат Кайметов, — увидел Константин Викторович, куда я смотрю. — Его брат Каймет тоже тяжелой атлетикой занимался. Сейчас уже второй год как в армии. А отец нового сына в штангу привел. Паренек сильный, сразу видно. Сложен хорошо, да и первые успехи у него в спорте имеются.

— Он один из тех ребят, кому дают таблетки, — заметил я. — Рыков на него какую-то ставку в грядущих соревнованиях делает.

— Наверняка, — покивал Константин Викторович.

А спустя мгновение в спортзал зашел и сам Рыков. Одетый в синие спортивные штаны от костюма и белую футболку, он тут же заметил нас с Константином Викторовичем. Я видел, как молодое, но грубое лицо тренера исказила злость. Впрочем, он немедленно выпустил ее на своих подопечных:

— Че вы тут сбились в кучу, как квочки на насесте⁈ — Крикнул он на ребят, устроившихся на лавке и возле нее. — А ну, бегом на стадион! Разминочный круг трусцой!

Ребята тут же подчинились. В полном составе они вышли из зала.

— Костя, на пару слов, — без затей сказал Вадим Сергеевич, когда подошел к нам с дядей Костей.

Старый тренер бросил на меня полный опасений взгляд.

— Я знаю, о чем вы хотите поговорить с Константином Викторовичем, — вклинился я.

Рыков, и без того хмурый, словно палено, упер в меня свой недовольный взгляд.

— Я тебя поздравляю, Вова, — сказал он. — А теперь не лезь в разговор, когда взрослые свои вопросы решают.

— Вова, давай мы с Вадимом сами поговорим, — мягко сказал мне Константин Викторович. — Сами все решим. Ты не переживай.

— Спасибо за поздравления, — не повел я и бровью на слова Рыкова. — Да и не переживаю. Только хочу сказать вот что: спортзал один для всех. Он не ваша собственность. В нем может заниматься каждый ученик школы, когда захочет. Я бы понял, если бы мы с Константином Викторовичем у вас тут много места занимали. Тогда бы был у вас еще хоть какой-то повод возмущаться. Но нас только двое.

— Мне это время выделено, значит, я сейчас здесь и буду группу тренировать. С четырех до полшестого тут я и моя группа работаем, — зло сказал Вадим Сергеевич.

— Вадик, ты не горячись, — хотел было мягко подступить к нему Константин Викторович.

— Директор нам разрешил, — не отступал я. — Сказал, что мы можем вести тут и наши тренировки тоже.

— Слушай, Костя, — выдохнул зло Рыков. — Я тебе честно скажу, что на дух