Книга Нексус. Краткая история информационных сетей от каменного века до искусственного интеллекта - Юваль Ной Харари

которых человек никогда не встречал, проявлялось в научных ассоциациях, таких как Лондонское королевское общество для улучшения естественных знаний, основанное в 1660 году, и французская Академия наук (1666); научных журналах, таких как "Философские труды Королевского общества" (1665) и "История Королевской академии наук" (1699); и научных издательствах, таких как авторы "Энциклопедии" (1751-72). Эти учреждения курировали информацию на основе эмпирических данных, привлекая внимание к открытиям Коперника, а не к фантазиям Крамера. Когда статья подавалась в "Философские труды Королевского общества", главный вопрос, который задавали редакторы, был не "Сколько людей заплатят за то, чтобы прочитать это?", а "Какие есть доказательства того, что это правда?".

Поначалу эти новые институты казались хлипкими, как паутина, и не обладали достаточной силой, чтобы изменить человеческое общество. В отличие от экспертов по охоте на ведьм, редакторы "Философских трудов Королевского общества" не могли никого пытать и казнить. И в отличие от католической церкви, Академия наук не владела огромными территориями и бюджетами. Но научные институты приобретали влияние благодаря весьма оригинальной претензии на доверие. Церковь обычно говорила, что люди должны доверять ей, потому что она обладает абсолютной истиной в виде непогрешимой священной книги. Научный институт, напротив, завоевывал авторитет благодаря наличию мощных механизмов самокоррекции, которые выявляли и исправляли ошибки самого института. Именно эти механизмы самокоррекции, а не технология книгопечатания, стали двигателем научной революции.

Другими словами, научная революция началась с открытия невежества. Книжные религии полагали, что у них есть доступ к непогрешимому источнику знаний. У христиан была Библия, у мусульман - Коран, у индусов - Веды, у буддистов - Типитака. Научная культура не имеет сопоставимой священной книги и не утверждает, что ее герои - непогрешимые пророки, святые или гении. Научный проект начинается с отказа от фантазии о непогрешимости и построения информационной сети, в которой ошибки неизбежны. Конечно, можно много говорить о гениальности Коперника, Дарвина и Эйнштейна, но ни один из них не считается безупречным. Все они ошибались, и даже в самых знаменитых научных трудах обязательно найдутся ошибки и пробелы.

Поскольку даже гении страдают от предвзятости подтверждения, нельзя доверять им исправление собственных ошибок. Наука - это командная работа, основанная на сотрудничестве институтов, а не отдельных ученых или, скажем, одной непогрешимой книги. Конечно, институты тоже подвержены ошибкам. Тем не менее, научные институты отличаются от религиозных тем, что поощряют скептицизм и инновации, а не конформизм. Научные институты также отличаются от теорий заговора тем, что поощряют самоскептицизм. Теоретики заговора склонны крайне скептически относиться к существующему консенсусу, но когда дело доходит до их собственных убеждений, они теряют весь свой скептицизм и становятся жертвами предубеждения подтверждения. Визитной карточкой науки является не просто скептицизм, а самоскептицизм, и в основе каждого научного института мы находим мощный механизм самокоррекции. Научные институты достигают широкого консенсуса относительно точности некоторых теорий - таких, как квантовая механика или теория эволюции, - но только потому, что эти теории сумели пережить интенсивные попытки опровергнуть их, предпринимаемые не только посторонними, но и членами самого института.

 

МЕХАНИЗМЫ САМОКОРРЕКЦИИ

Как информационная технология, механизм самокоррекции является полярной противоположностью священной книги. Священная книга должна быть непогрешимой. Механизм самокоррекции признает ошибочность. Под самокоррекцией я имею в виду механизмы, которые субъект использует для самокоррекции. Учитель, исправляющий сочинение ученика, не является механизмом самокоррекции; ученик не исправляет свое собственное сочинение. Судья, отправляющий преступника в тюрьму, не является механизмом самоисправления; преступник не раскрывает свое собственное преступление. Когда союзники разгромили и ликвидировали нацистский режим, это не было механизмом самокоррекции; предоставленная сама себе, Германия не стала бы денацифицировать себя. Но когда научный журнал публикует статью, исправляющую ошибку, допущенную в предыдущей работе, это пример самоисправления институтом собственных ошибок.

Механизмы самокоррекции повсеместно распространены в природе. Дети учатся ходить благодаря им. Ты делаешь неверное движение, падаешь, учишься на своей ошибке, пробуешь сделать это немного по-другому. Конечно, иногда родители и учителя помогают ребенку или дают советы, но ребенку, который полностью полагается на такие внешние исправления или продолжает оправдывать ошибки, вместо того чтобы учиться на них, будет очень трудно ходить. В самом деле, даже будучи взрослыми, каждый раз, когда мы ходим, наше тело участвует в сложном процессе самокоррекции. Когда наше тело перемещается в пространстве, внутренние контуры обратной связи между мозгом, конечностями и органами чувств поддерживают наши ноги и руки в правильном положении и равновесие.

Многие другие процессы в организме требуют постоянной самокоррекции. Наше кровяное давление, температура, уровень сахара и множество других параметров должны иметь определенную свободу действий, чтобы меняться в зависимости от обстоятельств, но они никогда не должны превышать или опускаться ниже определенных критических порогов. Наше кровяное давление должно повышаться во время бега, снижаться во время сна, но всегда оставаться в определенных пределах. Наш организм управляет этим тонким биохимическим танцем с помощью множества гомеостатических механизмов самокоррекции. Если наше кровяное давление слишком высокое, механизмы самокоррекции снижают его. Если наше давление опасно низкое, механизмы самокоррекции повышают его. Если механизмы самокоррекции выходят из строя, мы можем умереть.

Институты тоже умирают без механизмов самокоррекции. Эти механизмы начинаются с осознания того, что люди ошибаются и развращаются. Но вместо того чтобы отчаиваться в людях и искать способ обойти их, институт активно ищет собственные ошибки и исправляет их. Все институты, которым удается просуществовать более нескольких лет, обладают такими механизмами, но институты сильно различаются по силе и видимости своих механизмов самокоррекции.

Например, католическая церковь - это институт с относительно слабыми механизмами самокоррекции. Поскольку она претендует на непогрешимость, она не может признавать институциональные ошибки. Иногда она готова признать, что некоторые ее члены ошибаются или грешат, но сам институт якобы остается совершенным. Например, на Втором Ватиканском соборе в 1964 году Католическая церковь признала, что "Христос призывает Церковь к постоянной реформации, пока она пребывает здесь, на земле. Церковь всегда нуждается в этом, поскольку она является институтом людей здесь, на земле. Поэтому, если в разные времена и при разных обстоятельствах в нравственном поведении, в церковной дисциплине или даже в том, как было сформулировано церковное учение, что следует тщательно отличать от самого вероучения, - все это может и должно быть исправлено в подходящий момент".

Это признание звучит многообещающе, но дьявол кроется в деталях, а именно в отказе признать возможность какого-либо недостатка в "депозите веры". В католической догматике "залог веры" означает совокупность открытых истин, которые церковь получила из Священного Писания и из своей священной традиции толкования Писания. Католическая церковь признает, что священники - несовершенные люди, которые могут грешить и допускать ошибки