Книга Безрассудная - Лорен Робертс

обеспечить единственное королевство, где есть Элитные. А потом, через семьдесят лет, твой отец решил изгнать всех Обыкновенных, чтобы получить свое Элитное общество.

— Ты упускаешь некоторые очень важные моменты, Грей, — вмешиваюсь я.

— Верно, — вздыхает она. — Болезнь, которую обнаружили Целители, которой мы, Обыкновенные, обладаем. То, что в конечном итоге ослабит силы Элитных.

— И? — уточняю я.

— И тот факт, что размножение Обыкновенных и Элитных в конечном итоге приведет к вымиранию расы Элитных. В это, — добавляет она с укором, — я верю. — Вздохнув, она с тоской продолжает. — Только Элита может породить Элиту. Хотя способности человека не зависят от его родителей. Некоторые считают, что уровень силы зависит от силы самого человека.

— Значит, ты понимаешь, почему Илья должен оставаться таким, какой она есть.

— Да, — мягко говорит она. — Жадным.

Я долго смотрю на нее, давая ее словам впитаться. Услышать ее точку зрения на Илью — это и неожиданно, и интригующе. Выросшая как Обыкновенная в трущобах, она видит королевство совсем иначе, чем любой представитель высшей Элиты. И, к сожалению, я заинтригован.

— Ты закончил меня расспрашивать или я могу идти спать? — спрашивает она, опираясь на локти.

Я игнорирую ее вопрос, чтобы рискнуть задать свой собственный. — Так что же ты предлагаешь?

— Что предлагаю?

— Илье, — говорю я просто. — Что еще остается, кроме как продолжать жить так, как мы жили последние тридцать лет?

Она слегка приподнимается, кажется, удивленная моим вопросом. — Я предлагаю продолжать то, что мы делали в течение семидесяти лет до Чистки. Когда Обыкновенные и Элитные жили бок о бок.

— А ослабление наших сил? Болезнь?

Она вздыхает. — Тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, Элитные не были созданы для этого? Что то, чем Чума одарила Илью, противоестественно? — Я напрягаюсь от ее слов, но она продолжает. — Людям не дано играть в Бога. А Элитные уже достаточно долго играют эту роль. Если ослабление их силы означает, что Обыкновенных больше не будут изолировать и убивать, то так тому и быть.

Я отвожу взгляд, качая головой на звезды. — Илья будет слаб без своих Элитных. Нас можно будет легко завоевать и…

Ее смех обрывает меня. — Думаешь, сейчас мы не слабы? Мы настолько изолированы, что не хватает еды, чтобы прокормить тех из нас, кто живет в трущобах, не говоря уже о том, чтобы вместить всех, когда больше нет земли, на которую можно расшириться. — Ее голос суров, но в глазах — мольба. — Без единого союзника или королевства, которое не ненавидит нас, разве мы не слабее, чем когда-либо? И мы будем продолжать разрушаться, если что-то или кто-то не изменится.

Кто-то.

Она думает о Китте. Возможно, она всегда думала о Китте как о ком-то, кто мог бы изменить Илью ради нее. О ком-то, кого можно убедить взглянуть на вещи по-другому.

Я почти смеюсь при этой мысли.

Тот Китт, которого я оставил, лишен любого потенциала, который не был бы частью плана отца. Он будет делать только то, что хотел и желал король. Даже мертвый он контролирует Китта, управляя Ильей из могилы.

— Приятно наконец услышать, что ты думаешь на самом деле, — говорю я с насмешкой.

— Что ж, теперь нет смысла скрывать это. В данный момент измена — наименьшее из моих беспокойств. — Потянувшись, она смотрит на звезды, а затем ложится на бок. — Ты веришь, что я больна?

Я поражен тем, как серьезно она задает этот вопрос. — Я верю Целителям. И тридцать лет назад они нашли нечто необнаружимое. Что-то, что со временем ослабляет силы Элитных. — Она молчит, и я этим пользуюсь. — Ты веришь, что ты больна?

— Я предвзята, но нет, я так не думаю. Мой отец был Целителем, и он тоже так не считал. Возможно, нет способа узнать наверняка, — мягко говорит она. — Но я знаю, что в любом случае заслуживаю жизни.

Она затихает, предпочитая сон завершению разговора. Спустя долгое время я чувствую, как она вздрагивает, прежде чем услышать, как жалоба проскальзывает мимо ее губ. — Пожалуйста, скажи, что меня не похитили только для того, чтобы я замерзла в пустыне?

— Ты просто заноза в заднице. — Я машу рукой Имперцу, ложась рядом с ней. — Принеси мне дополнительное одеяло.

Она не удосуживается перевернуться, чтобы поиздеваться надо мной в лицо. — А я-то думала, что рыцарство умерло.

Когда Имперец протягивает мне одеяло, я без колебаний набрасываю его ей на голову. — О, это так, дорогая.

С шумом она высовывает голову из складок ткани, и серебристые волосы рассыпаются по ее лицу. Взгляд, которым она одаривает меня, обещает смерть, которую, как я знаю, она может доставить. Затем она снова поворачивается ко мне спиной, довольная тем, что игнорирует мое существование, пока сон не настигнет ее.

Нет, скорее всего, она что-то замышляет. Я подозреваю, что это редко бывает не так. Из нее получается трудная пленница, за ней нужно присматривать, даже тогда, когда бежать некуда. Потому что если кто и найдет способ…

— Черт, Грей! — Я отпрыгиваю от нее, красочно ругаясь.

— Что, черт возьми, с тобой не так?

— Что со мной не так? — возмущаюсь я. — У тебя ноги ледяные.

Она оглядывается через плечо, явно не в силах скрыть ухмылку. — Ну, я не могу спать в обуви. Никогда не могла.

— Похоже, ты и в носках не можешь спать, — бурчу я.

Она пожимает плечами. — Это проклятие, на самом деле.

— Что ж, пусть проклятие остается при тебе.

Ее лицо опускается. — Но ты теплый. — Прежде чем я успеваю ответить, она кивает на огонь. — Мы с моими холодными ногами всегда могли бы просто переночевать там. Одни.

— Черта с два я позволю тебе спать одной, — бормочу я.

А потом качаю головой, обхватываю ее ноги и притягиваю их к себе.

Она смотрит на меня, потрясенная. А потом она улыбается, ярко и широко, подобно ночному небу над нами.

Боюсь, она может соперничать со звездами.

Стрела вонзается в песок рядом с моей головой.

Я слышу, как она приземляется, еще не успев открыть глаза.

Я перекатываюсь, пригибаясь к земле, и осматриваю темноту в поисках источника засады. Стрелы осыпают наш лагерь, впиваясь в плоть моих сонных людей. Их крики заполняют мои уши, когда я чувствую, как их силы вырываются из-под моей кожи.

Моргая, прогоняя сон и темноту, закрывающую обзор, я едва различаю фигуры, крадущиеся к нам по песку. Я переворачиваюсь на бок, готовясь встать и использовать одну из немногих оставшихся в моем распоряжении сил.

Что-то холодное и острое касается кожи моей