Книга Учитель из моих кошмаров - Дина Дэ

глазах у всех признаться тебе в любви? — тихо предположил Алекс.

Я зло усмехнулась.

Скорее он хочет, чтобы я поднялась на сцену и станцевала для него вокруг шеста.

Но так даже интереснее.

Хочу посмотреть на лицо своего преподавателя, когда он дико обломается.

— Шеф ждет вас одну. Парню придется подождать, — преградил путь Алексу один из охранников.

Я резко остановилась.

Та-а-а-ак…

— Руслан знает, что мы вдвоем. Он нас ждет, — решила схитрить я.

Но громила молча покачал головой, продолжая ненавязчиво удерживать Алекса за плечо.

Черт, может, оно и к лучшему.

— Я поговорю с Русланом и вернусь, — шепнула я Алексу и быстрым шагом, пока не передумала, направилась к основному залу.

Меня знобило и слегка потряхивало от странного предвкушения.

Мне не терпелось сорвать с себя маску и бросить ее к ногам Горецкого.

Я, как наяву, представляла ужас и отвращение на красивом мужском лице, и это стало бы для меня точкой невозврата.

После этого тема Горецкого будет закрыта навсегда. Он просто перестанет для меня существовать. А я… А я стану той, кого он, возможно, захочет убить.

И это будет идеально.

— Ты опоздала, — тихий голос из темноты заставил меня испуганно вздрогнуть.

Передернувшись от колких мурашек, я подняла глаза и… ни черта не увидела. Впервые я поняла, что означает выражение «темно, хоть глаз выколи».

В просторном зале, где подразумевались сцена и куча столиков, не горело ни одной самой крохотной лампочки, и о размерах помещения я догадывалась лишь по гулкому эху от мужского голоса.

— Так и знала, что ты хреновый хозяин, — едко усмехнулась я, делая шаг вперед. — Электричество отключили за неуплату?

Не дождавшись от Горецкого ответа, я двинулась вперед. Во мне проснулась какая-то кошачья интуиция, и я с легкостью огибала стулья и грациозно перешагивала через порожки.

Постепенно зрение привыкало к темноте, и я уже начала различать очертания круглой сцены посередине с металлическим шестом, взмывающем к потолку.

Уверена, где-то здесь и восседал наш Мистер Ледяной Взгляд.

Остановившись возле сцены, я медленно опустила голову. В помещение было так тихо, что я слышала стук собственного сердца.

— Я разогнал всех посетителей и ждал тебя, — Горецкий оказался совсем рядом, в полуметре за моей спиной.

Волоски на теле встали дыбом.

С трудом переведя дыхание, я подняла голову.

— А зачем выключил свет?

От тепла мужского тела и запаха разгоряченной кожи голова шла кругом.

— Темнота обостряет наши чувства, — прошептал Горецкий, едва касаясь напряженным телом моего. — Ты ведь это тоже ощущаешь?..

Его низкий голос был похож на бархат, в который завернули сияющий острый нож.

Меня прошиб озноб и жар одновременно.

— И что дальше? — до крови впившись ногтями в свои ладони, горько усмехнулась я. — К чему всё это, Руслан?..

Он снова пытался соблазнить меня?

Если да, то это было даже забавно…

Горецкий улыбнулся. Я почувствовала его надменную улыбку всей кожей.

— Я хочу посмотреть на настоящую тебя, — коснулся он жесткими губами основания шеи — там, где толстовка предательски сползла с моего плеча.

Я замерла, как мраморное изваяние.

— Ты сам не знаешь, о чем просишь, — выдохнула я, медленно погибая от неспешных едва ощутимых касаний.

Горецкий осторожно потянул рукав моей кофты, заставляя ее полностью соскользнуть с моих плеч.

— Поверь, я догадываюсь, — пробормотал он, покрывая мягкими поцелуями открывшиеся участки кожи.

До боли прикусив губу, я откинула голову, даже не делая попыток стянуть со своих запястий застрявшие рукава. Я была полностью во власти Горецкого, и это сводило с ума.

Я столько раз играла в садо-мазо, но даже не догадывалась, что это может быть так… волнительно.

— Ты ведь с самого начала знал, кто мой отец, — тихо проговорила я, покрываясь мурашками от прерывистого мужского дыхания на своем теле.

Горецкий на мгновение замер.

— Да, — жестко ответил он, поднимая голову и прижимаясь щекой к моей щеке.

Я сглотнула.

— И ты подослал Аслана к Алексу, чтобы он соблазнил его.

Губы Горецкого дрогнули.

— Парни понравились друг другу, так что можно сказать, я сыграл роль доброй феечки.

Кровь прилила к голове.

— Какая же ты гнида! — с ненавистью выплюнула я, отшвыривая мешающуюся кофту на пол и резко разворачиваясь к Горецкому лицом.

Перед глазами стояли потухшие глаза Алекса.

Никогда не прощу этого Горецкому.

Впившись в мое лицо прищуренным взглядом, Руслан медленно наклонил голову.

Кажется, его разозлила моя вспышка.

Но мне уже было все равно.

Я больше не боялась.

Я давно перешагнула красную черту, и теперь могла схлестнуться с Горецким на равных.

И от осознания этого факта по коже пробежало электричество.

— Не забывайся, Аронова, — в низком голосе Горецкого не осталось ничего, кроме угрозы. Опустив руки вдоль тела, мужчина исподлобья смотрел на меня. Его глаза горели в темноте, как у хищника. — В отличие от твоего отца я смогу научить тебя хорошим манерам. Вот только после этого ты вряд ли сможешь ходить.

Я не сдержала хриплого смеха.

Даже жалко, что Горецкий не видел, что я сделала с его другом…

— Ты думаешь, я тебя боюсь? — задрала я подбородок.

Недобро усмехнувшись, Руслан плавно провел пальцами по моей щеке.

— Нет, раз пришла сюда.

Я резко отдернула голову.

— Тебя ведь ко мне тянет, — наклонившись, улыбнулся Горецкий. — Когда ты уже перестанешь отрицать это.

Сердце заныло. Этот мерзавец попал в самое яблочко.

— Я пришла, чтобы поставить точку, Рус, — медленно подняла я глаза.

Горецкий сверкнул белозубой ухмылкой. Он мне не поверил.

— Мне больше нравится многоточие, — лениво протянул он, кладя руки мне на талию. — Оно более многообещающее.

Я опустила ресницы, чтобы не видеть склоненное надо мной мужское лицо. В темноте оно было еще прекраснее.

— Тебе нужна не я, а статус моего отца, — с горечью усмехнулась я.

Мужские руки на моем теле потяжелели.

— Малыш, не хочу тебя расстраивать, но папаши-мэра будет маловато для того, чтобы я по-настоящему захотел девушку, — прильнув к моему уху, прошептал Руслан.

Его руки скользнули вверх по моей спине, вызывая тысячи мурашек.

Господи, я должна остановить это.

И я точно знала как.

— Даже если этот папаша подкладывает свою дочь под богатых мужиков и снимает всю ту дичь, что они с ней творят, на камеру, чтобы потом шантажировать их?

С каждым словом внутри меня расползалась гнетущая всепоглощающая пустота.

Я чувствовала себя лишь пародией на человека.

— Разве тебя это не возбуждает? — приподняла я бровь, испытывая болезненное наслаждение от того, как стремительно темнеют глаза Руслана.

— А тебя? Возбуждает? — по-звериному раздул ноздри Горецкого.

Его пальцы с силой впились в мои плечи, причиняя дикую боль. Но не настолько