Книга Пульс абсолюта. Начало начал - Бхагван Шри Раджниш

был ли третий принцип неизвестен. Возможно, говорить, что он был неизвестен, неправильно. Поскольку то, что сказал Успенский всей своей книгой, содержится в этой маленькой сутре. Его «Терциам Органум» очень ценная книга. Его заявление, что в мире есть только три такие книги и третья — это его книга, не ошибочно. Он говорит это не из тщеславия. Это факт. Его книга действительно так важна. Если бы он не сказал этого, его молчание было бы ложной скромностью. Это факт, что его книга действительно настолько значительна. Но все, что он говорит в ней, есть в этой маленькой сутре Ишавасья-Упанишады.

Всей своей книгой он попытался доказать, что в этом мире есть два вида арифметики. Один — это тот, который говорит, что дваджды два — четыре. Это простая арифметика, которую мы все знаем, простое вычисление, которое удовлетворяет утверждению, что если мы складываем все части некоей вещи, они никогда не могут быть больше, чем ее целое. Простая арифметика утверждает, что, если мы разобьем некую вещь на кусочки и затем сложим эти куски вместе, их сумма никогда не может превысить целое. Это простой, прямой факт. Если мы разменяем рупию на сто пайс, сумма этих пайс никогда не может быть больше одной рупии. Может ли быть иначе? Это простая арифметика, это сложение частей никогда не будет больше, чем целое. Но Успенский говорит, что есть другая, высшая математика и это — математика жизни. В этой математике вовсе не обязательно, что дважды два должно равняться четырем. Иногда два плюс два может быть пять или три. В жизни, говорит он нам, сумма частей иногда превышает целое. Нам придется понять это немного более ясно, ибо если мы не сможет понять это, мы будем не в состоянии полностью постичь значение этой первой и последней сутры Ишавасьи. Художник пишет картину. Предположим, мы оцениваем стоимость его материалов. Сколько будут стоить краски? Безусловно, не очень много. А холст? Тоже не так уж много. Но ни одно произведение искусства, ни одна прекрасная картина не представляет собой просто смесь красок, нанесенных на холст: это нечто большее.

Поэт сочиняет стихотворение, песню. Все слова, использованные в них — это самые обыкновенные слова, которыми мы пользуемся каждый день. Возможно, вы можете встретить в нем одно или два слова, которыми не так часто пользуются, но все равно, мы знаем их. И все же ни одно стихотворение не является просто набором слов. Человек играет на ситаре. Воздействие, оказываемое на наши сердца, когда мы слышим мелодию ситара, не есть просто звуковое давление. Что-то еще затрагивает нас.

Давайте поймем этот феномен вот таким образом. Некий человек, закрыв глаза, касается с любовью вашей руки. Тот же самый человек касается вашей руки с огромным раздражением. Пока речь идет о физическом, телесном аспекте касания, то между этими двумя прикосновениями нет никакого основополагающего отличия. И все же в ощущении прикосновения любящего человека, несомненно, есть некий отличительный элемент: прикосновение гневающегося человека совершенно иное, чем прикосновение любящего человека. И еще, когда кто-то касается нас с полным безразличием, мы ничего не чувствуем в этом прикосновении. Если бы мы спросили у физика, он бы ответил, что степень давления, осуществляемого на нашу руку прикосновением другого человека, может быть измерена, даже количество тепла, переходящего из одной руки в другую, может быть выяснено. Тем не менее, все это тепло, все это давление никоим образом не могут открыть нам, коснулся ли нас этот человек из любви или из гнева. И все же мы испытываем качественные различия в прикосновениях. Поэтому, несомненно, что прикосновение не является просто общей суммой тепла, давления и электрического заряда, передаваемых в руку, это нечто большее.

Жизнь зависит от некоей высшей математики. Нечто совершенно новое и полное значения рождается из общей суммы частей. Создается нечто лучшее, чем сумма частей. Нечто важное рождается даже из самых низменных частей. Жизнь вовсе не простая арифметика — она гораздо более глубокая и тонкая арифметика. Это арифметика, где числа становятся бессмысленными, где правила сложения и вычитания становятся бесполезными. Человек, который не знает секрета жизни, лежащего за пределами обычной арифметики жизни, не понимает смысла и назначения жизни. В этой великой сутре есть много чудес. Она говорит: …и когда целое отнимается от целого, смотрите, остаток есть целое.

С точки зрения обычной арифметики это абсолютно неправильно. Если мы отнимем некую часть от вещи, остаток не может быть таким же, как первоначальная вещь. Останется нечто меньшее. Если я возьму десять десять рупий из сейфа, в котором содержатся миллионы рупий, сумма в сейфе будет несколько меньшей. Она будет меньшей, даже если взять несколько пайс. Остаток не может быть равен первоначальному количеству. Каким бы огромным ни было богатство — даже сокровища Соломона или Кубла-хана, оно уменьшается, если всего лишь десять пайсов изымаются из него. Оно не может быть таким, каким было раньше. Точно так же, каким бы огромным ни было богатство, при добавлении к нему десять пайс оно становится еще больше. Но, согласно этой сутре, целое может быть отнято от целого — не всего лишь десять пайсов, а все богатство, и все же остаток есть целое.

Это представляется похожим на бормотание сумасшедшего, который ничего не знает о математике. Даже начинающий знает, что вещь будет меньше, если от нее отнять нечто, и если отнимается целое, то вообще ничего не останется. Но эта сутра заявляет, что останется не просто что-то, а целое. Те, кто знает только логику денежного сундука, безусловно, не поймут этот феномен. Понимание появляется из совершенно нового направления.

Уменьшается ли ваша любовь, если вы отдаете ее кому-то? Испытываете ли вы недостаток любви, когда вы отдаете ее полностью? Нет! Любовь — вот слово, которое нам нужно, чтобы прийти к пониманию этой сутры. Это то слово, которое нам придется использовать. Сколько бы любви мы ни отдавали, у вас остается столько же, сколько было первоначально. Акт отдавания любви не создает ее недостатка. Наоборот, она растет, увеличивается по мере того, как вы отдаете ее, проникает все глубже и глубже, по мере того, как все больше и больше вы раздаете ее. Когда вы свободно отдаете ее, богатство любви внутри вас начинает расти. Тот, кто отдает всю свою любовь свободно и безоговорочно, становится обладателем бесконечной любви.

Простая арифметика никогда не сможет понять, что когда целое отнимается от целого, остаток есть целое. Только любовь может найти смысл в этом утверждении. Эйнштейн не сможет помочь.