Книга Последний день осени - Влада Ольховская

еще, когда он появился, другие агенты вроде как отошли на второй план. В то время это показалось Наташе подтверждением авторитета. Уже потом она разобралась, почему никто не хотел связываться с Серебряковым.

– Он всегда действует правильно, – прошептала Наташа. – Кажется безобидным, иногда даже смешным… Ну что плохого сможет сделать дядька в костюме из блесток? Он даже не воспринимается как мужчина. Он как будто особое существо… Добрая фея из сказки… Но это исключительно потому, что он хочет восприниматься таким… К смешному человеку не присматриваются слишком внимательно, от него не ждут подвоха. Когда его обвиняют, все думают, что это шутка такая.

Наташа тоже сначала не боялась. И когда Серебряков впервые обнял ее, она не напряглась и не отстранилась. Она по-прежнему была из тех, кто думает, что это шутка. Серебряков же обозначал для себя границы дозволенного. Он касался своей подопечной все чаще, и прикосновения эти все меньше тянули на невинные.

Наташа занервничала, а что делать – не знала. Она понимала, что никто ей не поверит. Да она сама себе порой не верила! Серебряков сделал эти прикосновения привычными. Если она начнет жаловаться сейчас, у нее спросят: почему же ты терпела раньше? Ей нечего было ответить.

Она продолжала терпеть, надеясь, что ей все же чудится и вопрос решится сам собой. Однако стало только хуже. Серебряков начал приглашать ее вместе с другими воспитанниками на закрытые вечеринки, где ревет музыка, а света почти нет. Наташа не хотела идти, пыталась отказаться, но родители не позволили ей отсидеться в стороне.

– Родители? – переспросила Женя. – Они… заставили вас?

– Они не знали, к чему именно меня подталкивают. Но – да, они меня заставили. Благодаря Серебрякову я начала приносить деньги, хотя раньше деньги на меня только тратились. Конечно, маме и папе понравилась такая перемена! Они ни о чем не догадывались…

– Потому что не хотели догадываться, – отметил Сергей.

– Я не знаю… Какая разница? Они ведь не силой меня туда заводили, я все равно шла сама.

На первых вечеринках Серебряков ее не трогал. Он оставался грамотным стратегом, который знал, как заставить жертву расслабиться. К тому же у него были и другие воспитанники, которых он обрабатывал гораздо дольше. И все они не жаловались: кто-то стеснялся, а кому-то просто нравилось происходящее.

Наташа начала ходить на вечеринки спокойней, она поверила, что агент оставил ее в покое, переключился на других, более заинтересованных и более покорных. Вот тогда все и случилось – в тесном полутемном техническом помещении. После этого Наташа формально осталась девственницей, и ни один врач не подтвердил бы, что с ней сделали нечто незаконное. Но психологическая травма была нанесена.

После такого многие ломались и становились покладистыми, однако с Наташей получилось по-другому. У нее сдавали нервы, истерики случались все чаще, она рассказала родителям правду. Они сначала устроили ей скандал – никак не могли поверить, что не она спровоцировала случившееся. Но потом они все же встали на ее сторону.

– Это не из-за любви, – криво усмехнулась Наташа. На огромных глазах блестели слезы. – Просто они поняли, что в таком состоянии я все равно не смогу работать и буду уволена. Они решили получить максимум выгоды, пока это возможно.

Они пошли к журналистам, и вот тогда разразился очередной скандал – один из тех, которые до сих пор тянулись за Серебряковым роем тяжелых черных мух. Агент не стал даже обсуждать обвинения, он сразу прислал своего адвоката. Адвокат спокойно заявил, что никаких доказательств вины его подзащитного нет, любой врач подтвердит, что девочка половую жизнь еще не ведет, на вечеринки она ходила добровольно, а все остальное – домыслы. Работать с такой вероломной особой его клиент больше не сможет, но в качестве жеста доброй воли готов выплатить солидные отступные. Семье Левандовских лучше на них согласиться и не доводить дело до обвинений в клевете.

Они и согласились. Наташе не нужны были деньги, она просто хотела, чтобы ей поверили. Но родители без труда нашли способ заставить ее замолчать. Не важно, что ты помнишь. Если тебе сказали, что такого не было, – значит, не было, конец истории.

Однако точка обернулась запятой. Покой длился недолго, прошло совсем немного времени после того, как Левандовские переехали в новую, трофейную квартиру, когда Наташу сбила машина. Автомобиль не просто наехал на нее, он еще и сдал назад – и переехал девочку второй раз. Вот этого в газетах как раз не было, но Наташа знала, запомнила… Она все почувствовала до того, как потеряла сознание.

– Есть еще шанс, что это был не он… – начал Сергей.

Однако Наташа прервала его, неожиданно жестко и зло:

– Это был он.

– Почему ты так уверена?

– В день, когда я пришла в себя, он прислал мне букет из двадцати роз и открытку с надписью «Поправляйся быстрее!». Двадцать роз, поняли, да? Как для покойницы.

Для Жени большее значение имел не букет с четным количеством цветов, а срок, в который были доставлены розы. Наташа тогда была в тяжелом состоянии, никто не предугадал бы, когда она очнется. Чтобы вот так подгадать с посланием, Серебрякову пришлось бы приплачивать кому-то из медсестер.

Он этим озадачился, потому что хотел подчеркнуть свою победу. Ему нужно было, чтобы Наташа знала, кто все это устроил.

– Поэтому не позволяйте ему даже приблизиться к своему брату, каким бы ни был соблазн, – завершила Наташа. – Его невозможно победить, у него столько связей… Единственный способ избежать проблем – просто держаться подальше. Хотя про вас он теперь знает, вашего брата хочет получить… Возможно, для вас уже слишком поздно.

21. Одна порода

Угроза, которая должна была обернуться сокрушительной бурей, просто развеялась в воздухе. Костя такого никак не ожидал, он готовился к иному и, услышав правду, был почти разочарован. Впрочем, он тут же мысленно назначил себя идиотом года. На него неожиданное спасение свалилось – а он сомневается! Почему беды могут возникать из ниоткуда, а решение проблем – нет?

Ирина позвонила сама. Не Косте – Жене, но динамик телефона сестры работал так громко, что Костя без труда различил каждое слово. Пожилая женщина ругалась – и, кажется, плакала. Хотя кто ее поймет? Может, у нее так злость выражается… Ирина обещала, что никакого скандала не будет, Люда никому и слова не скажет, только пусть их семью оставят в покое. Женя, удивленная не меньше, чем Костя, пыталась выяснить, что произошло. Они ведь с самого начала требовали прекратить шантаж, а в ответ получили только насмешки. И