Книга Утренний Всадник - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звериное чутье вело Смеяну дальше от жилья, от хоженых троп. Она по-прежнему держала Грача за руку, как будто боялась его потерять. На пути встретился ручей, и Смеяна с разбегу вскочила в него, пошла по дну. Муть и взбаламученный песок мигом унесет водой, а следов не останется. Путая след, Смеяна по руслу ручья немного вернулась обратно, потом вывела Грача на берег и потянула в ельник. Здесь было полутемно, на плотном ковре старой рыжей хвои не оставалось следов.
– Сиди здесь! – сказала она, указав Грачу на поваленную ель, вывернутую с корнем. – И с места не двигайся. Там, за ельником, на полянах уже Перелоги овес сеют, туда тебя науз не пустит. А я к тебе скоро приду. Только узнаю, зачем князь приехал. И поесть тебе принесу. Ты жди.
Грач смотрел на нее своими большими темно-карими глазами и почему-то вдруг усмехнулся. Смеяна удивилась.
– Ты чего? – спросила она.
– Ничего, – легко ответил Грач, и голос его звучал ненаигранной бодростью. – Ты не бойся. Я же не боюсь, а ведь это с меня хотят снять голову.
– Даже так? – воскликнула Смеяна. – Она что, так дорого стоит? Чего же ты натворил?
В ответ на этот вопрос Грач протяжно просвистел, окинул широким взглядом верхушки елок, как будто на них были развешаны его прошлые подвиги.
– Это лучше спросить у самого Велемога – что именно он ставит мне в вину. Меня опоясали мечом восемь лет назад – и за эти годы я много успел. Там, на реке, Прочен глиногорский мог меня узнать и запомнить. Я его не люблю, но он не дурак. Смотри!
Грач поднял подол серой рубахи и показал Смеяне длинный белый шрам на боку. Смеяна уже видела его в тот день, когда безуспешно пыталась перерезать науз бузинным ножом.
– Это он мне оставил. Зато этот самый меч теперь ждет меня в Прямичеве. Я не взял его с собой – он слишком хорош для простого разбойника. Ах, сейчас бы мне его!
Грач вздохнул и покрутил головой. Смеяна смотрела на него во все глаза: это был какой-то новый, совсем другой человек. Перед лицом явной опасности он не сжался и не замкнулся, как сделали бы многие, а, наоборот, повеселел и разговорился, в глазах его заблестел живой огонь. Грач как будто расправил плечи и даже стал выше ростом, в лице его появились гордость и свобода. Откуда?
– И он за меч на тебя так злится? – спросила Смеяна, торопясь узнать побольше, пока Грач опять не замолчал.
– И за меч тоже! – Грач усмехнулся, взял Смеяну за плечо и наклонился к самому ее уху, как будто хотел поделиться тайной, хотя вокруг и так не было не только людей, но даже глухого лесовика. – Так что ты подумай! Раз уж ты меня прячешь, так знай – за мою голову много дадут. И в Славене, и в Глиногоре.
– Укусила бы я тебя за нос! – мстительно пожелала Смеяна, глядя снизу вверх ему в лицо. – Да ведь не дотянусь!
Грач усмехнулся и быстро наклонился к ней, то ли подставляя нос, то ли с какой-то другой целью, но Смеяна проворно вырвалась из его рук, отскочила в сторону и бросилась бежать через ельник. Ее серая рубаха давно скрылась из виду, и только еловые лапы тихо покачивались, а Грач все еще смотрел ей вслед и смеялся про себя.
* * *
Огнище Ольховиков было полно людей, ржали чужие кони, как во время полюдья. Собаки забились по углам, не смея даже тявкнуть. Смеяна пробралась через двор к Варовитовой избе, ловко скользя между лошадиными боками и не обращая внимания на славенских отроков. Краем глаза она искала какое-нибудь знакомое лицо из дружины Светловоя, но видела одних незнакомых. Варовитова изба тоже была полна людьми и казалась тесной. Пробравшись между локтями приезжих, Смеяна выглянула из-за чьего-то плеча и в самом деле увидела князя. Велемог сидел под матицей, почти на том месте, которое от сбора урожая до нового посева занимает Велесов сноп – Дед. Варовит примостился возле князя как-то неловко, почти боком, точно не дома, и Смеяне на миг стало неловко за старейшину. Под своими чурами он сам – князь!
– Ну, вот, княже светлый, а поутру поехали они лиходеев искать. А раненых своих у нас оставили, чтобы, стало быть… – разобрала Смеяна неуверенную речь деда. А беседа шла, как видно, все о том же походе. Смеяна напряженно слушала, стараясь разобрать, не упомянет ли Варовит о Граче.
Кто-то тронул ее за плечо. Обернувшись, она увидела брата Кудрявца.
– Смеянка! – прошептал парень. Покосившись на стоявшего рядом усатого отрока из княжеской дружины, он придвинулся ближе к ней и зашептал: – Черный-то твой где? Дядька спрашивал.
– Какой еще дядька? – с вызовом прошипела Смеяна, не собираясь уступать. – Зачем он ему?
– Да дядьки все себя не помнят от страха, что князь про черного знает. Отдать надо, да признаться боязно. Вот и мнутся все. Куда ты его дела? Девки говорят, он с вами на репище был.
– Был, да сплыл!
– А ну как княжьим людям на глаза попадется?
– Не попадется! – Смеяна решительно мотнула головой. И твердо добавила: – Не отдам!
– Тише! – Кудрявец вдруг взял ее за руку.
Варовит умолк, и в истобке послышался голос князя.
– Не думал я до такого позора дожить, чтобы на моей земле моих людей чужое племя обижало, – сокрушенно качая головой, заговорил князь Велемог. – Ну да впредь такого не будет. Решили мы здесь, на Истире, город ставить новый сторожевой. Посажу я здесь дружину, и будет она вас от дрёмичей и иных лиходеев беречь.
– Вот это верно! – обрадовался Варовит. Князь, как видно, все же не знал о черноволосом пленнике, и старейшина вдвойне обрадовался такой доброй вести. – Спасибо тебе, князь наш светлый! Я за свой род спасибо скажу, да и все здешние роды скажут!
Князь благосклонно кивал в ответ.
– Поедем место смотреть! – сказал он. – У вас берег хороший, высокий. Надо нам холм или мыс найти, чтобы было место защищенное, прозорное[1]. Ждать нечего – чтоб к новому лету город мой стоял!
Ольховики переглядывались, качали головами. Трудно сжиться с мыслью, что совсем рядом с ними появится новый город с дружиной и воеводами. Нельзя было сразу понять, чего больше будет от этого города – добра или худа. Иметь надежную защиту неплохо, но князья ничего не дают даром. Как бы не пришлось местным волостям кормить дружину…
Одна Смеяна почти не обратила внимания на эту важную новость. Князь и не упоминал о поисках черноволосого дрёмича, и она могла теперь даже посмеиваться про себя.
