Книга Тайна старого городища - Константин Мстиславович Гурьев

по ней пройдешь, потом все оформим.

Так Воронов стремительно взлетел вверх. Нет, еще не званием, но чем-то гораздо более важным, чем звание или должность. Именно тогда его и стали звать Полканом, полагая, и отчасти справедливо, что именно хватка и помогла ему сделать этот рывок.

Лишь много позже и случайно Воронов узнал, что ту троицу, которую он взял, отправил к матери Савы его конкурент из «молодых», поднявшихся в перестройку, не признающих «понятия» и решающих по беспределу.

И троицу ту больше никто не видел. Ну, а что, время тревожное, все что угодно могло случиться. И конкурент, все это затеявший, вскоре угорел в своей баньке. А то, что его охрана оказалась вся сплошь пьяной, так в жизни и не такое бывает.

На то она и жизнь…

А Воронов в новой структуре прижился так, будто ее специально под него создавали. Через год он был назначен на должность заместителя в том самом новом управлении, куда его недавно перевели. По тем временам вроде и не так чтобы уж особенно быстро продвинулся. И лишь несколько человек знали, что заместитель он только формальный. На самом же деле он возглавил совершенно новую службу, подчинялся напрямую только первому заместителю министра и положением таким пользовался напропалую.

Да, собственно, он и так-то мало кого боялся.

Это и стало причиной его ухода.

Нет.

Не было никаких интриг.

Просто Полкан так и не смог измениться. Наверное, потому он и стал Полканом…

Во время одной из операций требовалось провести силовой захват минимальными силами. На последней «летучке», за несколько минут до выхода на «точки», Воронов обратился с вопросом к командиру спецназа:

— Кто у вас на этой позиции?

Выслушав ответ, сказал:

— Тут, скорее всего, пойдет главный фигурант.

— Почему? — удивленно спросил командир спецназа. — Мы просчитали, у него четыре варианта отхода. Все равнозначны.

— Вы, майор, не обижайтесь. Просто я его знаю как облупленного.

Воронов промолчал, не стал говорить, что знакомы они долго, и вместе вышли из школы милиции. Просто потом оказались по разные стороны.

— По этой простой причине я установлюсь вот тут.

Воронов ткнул пальцем в точку на подробнейшей карте местности. Посмотрел на окружающих. Уловил недовольный взгляд командира спецназа: чужие всегда неуместны, а если они еще в полковничьих погонах, то стократ вредны! Людей только нервируют.

Понимая это, Воронов отозвал командира спецназа в сторону:

— У тебя на плане четыре неточности, майор!

Увидев возмущение на лице майора, продолжил все так же спокойно:

— Почему не отмечен катерок, который утром пригнали? Кто проморгал? Ты? Подчиненные?

Еще помолчал и признался:

— Будь это учения, я бы тебя тут публично вздрючил по полной программе. Но сейчас не время и не место нервы трепать! А дело делать надо, сам понимаешь. Поэтому не возражай, и продумай, как меня внедрить максимально безболезненно. Скажи, что я… ну… психолог, что ли…

Ну, а дальше все пошло именно так, как предвидел Воронов. Главный объект рванул к катерку, который умчал бы его из этой катавасии, потому что других плавсредств в акватории не было. Это он сам обеспечил и проверил.

Главный объект проскользнул через кустарник, обошел хозпостройки, низко-низко пригибаясь, несся, почти распластавшись над землей, выходя к катерку, когда неизвестно откуда взметнулась фигура здоровенного мужика. И не просто взметнулась, а пробила в область солнечного сплетения так, что главный объект выпучил глаза и разинул рот.

Теперь ему предстояла крохотная пауза, после которой он будет в очень тяжелом состоянии. Именно это состояние и планировал использовать Воронов, когда выходил на эту точку. Допрос был им продуман до мелочей! Одного он не предусмотрел. Главный объект, теряя способность дышать, действовал неосознанно, инстинктивно.

Он просто ткнул ножом. Он не целился, у него не было никакого плана. Но удар был такой, что хирурги колдовали над Вороновым несколько часов. И в реанимации он лежал четверо суток.

Потом больше месяца лечился. Выполнял все предписания врачей и тренеров, но комиссия была неумолима: не соответствует.

Вечером к нему приехал министр.

Без цветов. Без апельсинов.

Сел напротив и сказал:

— Не знаю, как ты это перенесешь, но перенести надо. Мы с тобой не прощаемся, ты всегда наш. Скажи, где хочешь работать, — решим. Но меня даже не думай просить вмешаться. Ты живой полезнее, — хмыкнул министр, прощаясь.

Должность Воронову придумали простую — начальник аналитической службы, и контора вполне надежная, солидная. И опять же никакого риска для здоровья.

И случилось это три года назад.

12

Сава, между прочим, в Городе оказался не случайно. Совсем не случайно.

Прошел слух, будто уже