Книга Толпа - Эмили Эдвардс

Эш отступает, и ноги Брай, кажется, сами выносят ее в ванную. Яркий свет — как будто в глаза плеснули кислотой. Она находит стакан и набирает его до половины, а затем, держась за стены, возвращается в спальню Альбы. Эш сидит у нее на кроватке и убирает со лба дочери волосы, в руке у него электронный градусник. Брай с усилием продвигается вперед и протягивает стакан Эшу, он ставит его на пол и осторожно засовывает градусник Альбе в ухо. Градусник пищит, и Эш наклоняется к свету, чтобы разглядеть цифры. Глаза у него округляются. Он качает головой и говорит:

— Тридцать девять.

Брай хватается за голову. Это много. Она понимает, что должна что-то сделать, чтобы помочь Альбе, только вот что? Эш смотрит на Брай, но она предпочла бы, чтобы он сосредоточился на Альбе. У нее снова кружится голова, и она хватается за стену. Эш вскакивает и едва ли не несет ее назад в спальню.

— Эш, нет!.. Альба… Мы нужны Альбе, нельзя уходить…

— Брай, ты вся горишь. Тебе нужно лечь в постель. Я займусь Альбой.

Он укладывает ее на кровать, и она тут же чувствует, как ее тело растекается, глаза жжет от облегчения, и она закрывает их.

— Ты останешься с ней? Обещай, что останешься с ней. Не оставляй ее одну.

— Обещаю, Брай. Я буду с ней. Тебе нужно поспать.

Прежде, чем заснуть, ей кажется, что он отчетливо говорит:

— Я люблю тебя.

Несколько часов спустя Брай открывает глаза. Судя по солнечным лучам, пробивающимся сквозь шторы, уже поздно. Взгляд медленно фокусируется. Она понимает, что рядом с ней, свернувшись калачиком лицом к окну, спит ее дочь. Альба скинула покрывало, и Брай сквозь пижаму видит, как поднимается и опускается ее спинка. Брай хочет придвинуться к ней, чтобы своим телом защитить тельце дочери от опасности. Как только она пытается это сделать, голова начинает раскалываться от жуткой боли, так что приходится лежать неподвижно. Возле кровати со стороны Альбы стоит старое кожаное кресло, которое Эш получил от дяди несколько десятков лет назад. В кресле, свесив голову на грудь, спит Эш. Он по-прежнему только в трусах, в руках раскрытая книга (Брай сразу ее узнает — «Домашний доктор», подарок Сары на день рождения Альбы). Он спит, но очень чутко, и просыпается от одного взгляда Брай. Только что его веки были опущены, а в следующую секунду глаза уже широко открыты. Он видит Брай, встает и оказывается возле нее прежде, чем она успевает понять, что происходит.

— Доброе утро, — шепчет он.

Он небрит, осунулся от усталости, но взгляд сосредоточен. Медленно, с трудом Брай пытается сесть. Эш помогает, подкладывает сзади подушки. Она смотрит на стакан воды на тумбочке у кровати, и Эш дает ей попить.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, опускаясь на колени возле кровати. Говорит он тихо, ведь рядом спит Альба.

Брай тоже хотела бы знать, как она себя чувствует. Все ее тело пульсирует. Она чувствует каждый толчок крови в венах, остро, болезненно ощущает солнечный свет, шероховатость простыней там, где они касаются кожи, в голове гудит.

— Ужасно, — хрипит она в ответ.

— Где сильнее всего болит? — с беспокойством шепчет Эш.

Брай прикасается к голове — волосы топорщатся во все стороны от высохшего пота, — но потом понимает, что нет, болит вообще все. Но сейчас это неважно.

— Альба… — произносит она. — Как прошла ночь?

— Вам обеим было очень плохо, температура и озноб. Я подумал, что лучше принести ее сюда, чтобы я мог приглядывать за вами обеими.

— Ты просидел здесь всю ночь?

Эш на секунду отводит взгляд, внезапно засмущавшись собственной преданности. Брай протягивает руку и касается его щеки, она одновременно колючая и мягкая. Он накрывает ее руку своей, и в этот краткий миг, после этого простого прикосновения они начинают исцеляться.

Если не считать коротких посещений туалета и едва теплого душа, Брай и Альба весь день остаются в кровати. Эш дает им ибупрофен, который Брай послушно принимает. Сидя на середине кровати, он читает им вслух «Алису в Стране чудес». Эш знает, что в этой кровати весь его мир в безопасности. Ночью, в темноте он чувствовал себя беспомощным, ему было страшно. Теперь же, при свете дня, ухаживая за теми, кого он любит больше всего на свете, Эш понимает, что давно не был так счастлив. Он отходит от них, только чтобы сделать тосты или принести теплого питья, когда его девочки отказываются от тостов. Сегодня пятница, и пока Брай и Альба дремлют — сплетение рук, ног и темных кудрявых волос, — он решает позвонить в приемную врача, пока они не закрылись на выходные. Дежурная предлагает консультацию по телефону, что даже хорошо. Никому из них не хочется вылезать из кровати, а Эш не собирается тащить их на прием и разрушать чары единения. Голос дежурного врача звучит устало — конец рабочей недели. Он говорит, что это похоже на вирус и нужно просто ждать, когда спадет температура, пить больше жидкости и отдыхать.

— Я вижу, что Альбе недавно сделали прививку от менингита и пневмонии.

— Да, верно, — Эш начинает говорить тише, хотя Брай сейчас спит наверху.

Он сознательно отгоняет мысль, которая как комар зудит у него в голове: «А что насчет остальных прививок? Всех тех, которые ей не сделали?»

— Ясно, хорошо. Позвоните, если к понедельнику не будет улучшений.

Эш кладет трубку, не понимая, успокоили его или нет. Но тут сверху зовет Альба:

— Пап, где Флед?

И он осознает, что утешение, которого он так ждет, все время было там, наверху. Эшу нравится быть нужным. Он бежит наверх, перепрыгивая через ступеньки, и не ворчит, даже когда Брай просит принести из другой комнаты коробку с гомеопатическими средствами. Он не может себе представить, что когда-нибудь еще отпустит едкое замечание или будет посмеиваться над Брай. Эш целует ее руку и чувствует, что ее прощение вернуло его к жизни.

Ближе к вечеру Эш раскладывает диван в гостиной, приносит воды и подушек и усаживает Брай и Альбу, укрыв простынями. Они сидят вместе, сплетя пальцы, прижавшись друг к другу,