Книга Двухколесное счастье - Изольда Рыбкина

церкви дают имена только в честь какого-либо святого, поэтому я и задал такой вопрос. Не берите в голову.

Батюшка примирительно улыбается, словно извиняясь, когда до меня, наконец, доходит смысл его слов.

— Ася, вы простите, я не могу сейчас долго говорить, меня ждут на отпевании. Я попрошу Зинаиду вам помочь…

При упоминании божьего одуванчика, у меня мороз пробежал по коже и я чуть не вскрикнула «не надо!!!», как отец Тихон в очередной раз рассмеялся.

— Я пошутил, — шепотом проговорил он. — Зинаиду беру на себя, — батюшка подмигнул мне и уже почти выбегая из храма, на ходу бросил в сторону подсвечника, где усердно ковырялась бабулька, — Зинаида, радость моя, поможете мне сегодня попеть на панихиде?

Бабулька оживилась и, еле скрывая счастливую улыбку, задрав голову, величаво протопала на выход, всем своим видом говоря: «Вот, смотрите все: меня батюшка лично пригласил петь», и скрылась за дверью. И сразу стало как-то легче дышать.

Хоть в храме помимо меня было еще несколько человек, но для меня вдруг наступил момент, когда я перестала видеть и слышать кого-то еще. Это чувство появилось тогда, когда я подошла к иконе Спасителя. Большой образ Иисуса Христа был расположен на одной из колонн. Глаза Бога были чуть выше моих, и я чувствовала себя маленьким ребенком, который пришел к отцу просить его о чем-то.

Я сейчас тоже пришла просить. Пришла к Отцу…

Нет ни одной связной мысли, и вместе с тем — полное ощущение того, что меня и без формулировок Он слышит.

— Девушка, так нельзя с иконой, — слышу женский голос, но уже не такой противный, как у Зинаиды. — Если хотите приложиться, нужно едва прикоснуться губами, что ж вы икону то обнимаете?!

Я и правда не заметила, как в порыве нахлынувших чувств не только разрыдалась, но и буквально прилипла лбом к стеклу, а руками обхватила деревянную раму. Мне было так хорошо в этот момент, так легко и спокойно… Показалось даже, что когда я уходила, Господь будто улыбался мне с иконы. Я поклонилась Ему … и тоже улыбнулась в ответ.

Домой я доехала очень быстро, хотя мой район находился в совершенно другом конце города, и нужно было добираться двумя маршрутами. Совершенно не помню, кто ехал со мной в автобусе и маршрутке, не помню, как оплачивала проезд, как дошла от остановки до дома. Зато я запомнила, как красиво заходит ноябрьское солнце, как шуршит и пахнет листва под ногами. Как гармонично всё в природе дополняет друг друга…

— Асенька, как Давид? — тревожным голосом встретила меня бабушка.

Я знаю, что она тоже переживает за него, но ответа на ее вопрос у меня не было. Я лишь развела руками, в знак того, что ничего не меняется, лишь бы не произносить эту фразу вслух. Уже ждала, что бабуля начнет причитать, возвращая меня к тяжелой реальности после двух часов умиротворения, и морально готовилась поскорее закончить этот разговор. Всё равно он ничего не даст.

Меня прерывает телефонный звонок.

Анаит.

— Ася, у меня хорошая новость, — без предисловий выкрикивает мне в трубку звонкий голосок. — Давид пришел в себя!

От этих слов у меня зашумело в ушах и перехватило дыхание. Я хочу, чтобы Анаит говорила, чтобы она повторила уже сказанное, хочу убедиться, что мне не послышалось.

— Асенька, доктор сказал, что теперь всё будет хорошо! Представляешь, все врачи так удивились… Это просто чудо какое-то! — девушка на том конце говорит сквозь слезы. Я тоже не могу сдержаться, и чтобы не пугать бабушку, жестами показываю ей, что всё хорошо, и ухожу на кухню.

— Анаит, — с трудом выдавливаю слова, — скажи, когда это произошло?

Мне важен её ответ. Сейчас как никогда мне необходимо знать, когда случилось это чудо.

— Да вот только что, — шмыгая носом, отвечает девушка. — Еще и часа не прошло…

Мне больше не нужны никакие доказательства и знаки. Я просила и получила. Теперь мне нужно всё осознать.

— Могу я приехать сейчас? — да, я понимаю, что уже поздно, но желание увидеть Давида, посмотреть в его глаза, сказать ему… Мне так много нужно ему сказать…

— Ася, нет, — вдруг немного расстроенно отвечает Анаит. — К нему сегодня пустили только маму, сказали, что он очень слаб и переутомлять посещениями его не стоит. Ты приезжай завтра, хорошо? Не волнуйся, теперь всё будет хорошо…

Я кладу трубку и счастливая подхожу к окну. Последние лучики еще подмигивают из-за горизонта, который теперь хорошо виден сквозь голые деревья. Завтра будет новый день. Новый рассвет. И я увижу Давида.

32

Проснулась я сегодня в прекрасном настроении. Проспала первую пару. Сама не поняла, как это произошло, но совершенно не расстроилась.

— Асюшка, прекрати, — смеется бабушка, когда я перед уходом набрасываюсь на неё с поцелуями и покрываю ими всё морщинистое лицо моей любимки.

Сегодня мне хочется петь и танцевать, хочется всех любить и всех расцеловать! Даже легкий морозец с утра не мешает наслаждаться счастьем, поселившимся внутри меня со вчерашнего дня.

Окрыленная, я спешу сначала в институт, а сразу после пар — в церковь. Я должна первым поблагодарить Его. Сегодня специально для Людмилы надела юбку и даже попросила у бабули платок, чтобы не навлекать на себя праведный гнев божьего одуванчика. Мне так хорошо, что я, наверное, и её могла бы расцеловать!

И вот, наконец, больница. Пробегаю хорошо знакомыми коридорами, в которых знаю уже каждый стенд и каждую трещинку на стене, и спешу в новое для себя отделение — терапию. Туда вчера перевели Давида из реанимации.

Анаит сказала, что он лежит в 32 палате, и я с накатывающим волнением считаю цифры на дверях. Дойдя до 18 номера вдруг осознаю, что при всем большом желании, нужную мне дверь я не пропущу — метрах в двадцати от меня замечаю родственников Давида, толпящихся в коридоре.

Замедляю шаг, приближаясь к компании из трёх человек. Здесь отец парня и его сестры. Лали сразу подбегает ко мне и радостно обнимает. Отец кивает и скромно улыбается. И тут происходит еще нечто невероятное — Каринэ обращает на меня внимание и… тоже улыбается мне! Вот это да! Я сначала даже опешила от её улыбки и, наверное, смотрелась глупо с вылупленными глазами и отвисшей челюстью, но потом быстро собралась и ответила ей со всей искренностью.

— Можно к Давиду? — задаю вопрос дяде Ашоту, так и не перестав сиять счастьем — сегодня просто чудесный день!

— Не думаю, — вдруг слышу ответ за своим плечом. — Вряд ли