Книга Ева Луна. Истории Евы Луны - Исабель Альенде

в то утро почему-то было не по себе, он поеживался и вздрагивал так, словно все его тело чесалось изнутри. Он даже не видел, а скорее чувствовал знаки беды, оставленные в лесу, на которые любой другой человек вряд ли вообще обратил внимание. Для пожилого почтальона лес был чем-то вроде единого организма, огромной живой твари, по жилам которой неторопливо текла спокойная и кроткая зеленая кровь. В тот день этот мирный, безобидный зверь был явно встревожен. Не доехав до деревни, почтальон остановился, слез с велосипеда и глубоко вдохнул, словно пытаясь почуять причину повисшей в воздухе тревоги. Настораживала его и тишина, царившая в лесу. Старый почтальон даже забеспокоился, не подводит ли его слабеющий с возрастом слух. Прислонив велосипед к дереву, он сошел с тропинки, чтобы посмотреть, что делается в лесу. Место для остановки он интуитивно выбрал правильно. Долго бродить по лесу ему не пришлось: он сделал всего несколько шагов и тут же наткнулся на повешенного. Тот висел на грубой веревке, привязанной не слишком высоко к толстой ветке дерева. Почтальон увидел покойника со спины, но, чтобы узнать этого человека, ему и не потребовалось заглядывать в лицо. Лукаса Карле он знал с тех пор, как тот появился здесь много лет назад. Молодой учитель пришел в эти края неизвестно откуда, кажется из какого-то приграничного французского городка; при нем были баулы с книгами, большая карта мира и диплом учителя; едва обосновавшись на новом месте, он женился на милой и симпатичной девушке, от красоты которой буквально через несколько месяцев после свадьбы не осталось и следа. Почтальон узнал мертвеца по сапогам и учительскому плащу. Неожиданно у него возникло ощущение, будто он не то когда-то уже видел эту картину, не то просто подсознательно предчувствовал и, быть может, даже желал такой смерти этому человеку. Поначалу почтальон не испугался: в его душе возникло что-то вроде иронии. Не до конца сформулированная в словах, в голове у него промелькнула насмешливо-торжествующая мысль: а ведь предупреждал я тебя, мерзавец. Несколько секунд почтальон простоял неподвижно, еще не вполне осознав серьезность случившегося. Неожиданно дерево тяжело вздохнуло, сук вздрогнул, и, повинуясь легкому движению ветерка, тело повешенного развернулось так, что мертвый учитель встретился глазами с живым почтальоном. В первое мгновение тот не смог даже пошевелиться. Так они и замерли один против другого, глядя в глаза друг другу. Когда оба – и отец Рольфа Карле, и деревенский почтальон – поняли, что им больше не о чем говорить, старик вздрогнул, повернулся и бросился обратно на тропинку. Потянувшись к велосипеду, он внезапно почувствовал, что его словно изо всех сил ударили ногой в грудь. Боль была острой, жгучей и засела в сердце надолго, словно очередная незаживающая рана от несчастной любви. С трудом сдерживая готовый вырваться из горла хриплый стон, он все же сел в седло, взялся за руль и стал крутить педали изо всех сил.

Так быстро он не ездил на своем велосипеде уже давно; к тому моменту, как велосипед вкатился в деревню, сердце немолодого почтового служащего готово было разорваться. Он рухнул на землю прямо перед пекарней, успев издать не то предупреждающий, не то призывающий на помощь крик. Пекарь и его работники выскочили на улицу и увидели лежащего старика, в широко раскрытых глазах которого застыл страх. Почтальона подняли на руки и внесли в дом, где положили на стол, на котором только что месили тесто для сладких булочек. Перепачканный мукой, старик показывал пальцем в сторону леса и сбивчиво повторял, что Лукас Карле наконец нашел свою смерть, что по нему давно веревка плакала и странно, что этого не случилось раньше. Редкостный он был мерзавец, форменная скотина. Так в деревне и узнали о случившемся. Новость мгновенно облетела все дома один за другим; пожалуй, столь значительного события в этих краях не происходило с самого окончания войны. Жители повыходили из домов, и вскоре на площади собралась практически вся деревня, за исключением пяти учеников старшего класса местной школы, которые засунули голову под подушки и усиленно изображали сладкий безмятежный сон.

Вскоре полицейские уже стучались в дома врача и судьи – те еще спали, но, услышав о случившемся, не потребовали много времени на сборы. Процессия, состоявшая из официальных лиц, представителей закона и сопровождаемая кое-кем из жителей деревни, вскоре уже направлялась в сторону леса – туда, куда указал дрожащим пальцем перепуганный почтальон. Тело Лукаса Карле, висевшее наподобие огородного пугала буквально в двух шагах от лесной тропинки, было обнаружено очень быстро. Стали вспоминать, кто и когда в последний раз видел учителя живым, и выяснилось, что еще с пятницы о нем не было ни слуху ни духу. Покойного снимали с импровизированной виселицы вчетвером. Ночь была свежая, и труп окоченел, превратившись в негнущийся монолит. Врачу хватило одного взгляда, чтобы определить, что тот хоть и умер от удушья, но перед этим успел получить сильнейший удар чем-то тяжелым и твердым по затылку. Полицейским же, в свою очередь, хватило нескольких секунд, чтобы сообразить, что если кто и может дать какие-то внятные пояснения по поводу случившегося, то это ученики повешенного, с которыми он как раз и ушел в предусмотренный учебным планом поход по окрестностям.

– Приведите сюда этих парней, – приказал комендант.

– Зачем еще? По-моему, это зрелище не для детей, – возразил судья, чей внук также числился среди учеников жертвы.

Впрочем, замять такое дело не представлялось возможным, а раз так, то и всех возможных свидетелей и подозреваемых следовало допросить. Следствие было проведено силами местных правоохранительных органов скорее по обязанности и, быть может, из чувства служебного долга, но никак не по причине искреннего желания установить истину. Ученикам-старшеклассникам пришлось давать показания; они, естественно, всё отрицали: по их словам выходило, что они, как всегда в это время года, пошли в лес, где играли в мяч, устроили соревнования по вольной борьбе, перекусили тем, что принесли с собой из дому, а затем, взяв освободившиеся корзинки, разбрелись в разные стороны собирать грибы. В соответствии с полученными от учителя инструкциями, когда начало смеркаться, они собрались в условленном месте на идущей через лес тропе, немало удивленные тем, что не услышали знакомого каждому свистка учителя, которым тот обычно подзывал учеников к себе. Самого учителя тоже нигде не было видно. Его долго и безрезультатно искали, затем ждали на дороге, а когда совсем стемнело, решили возвратиться домой. Сообщать о пропаже учителя полиции никому из учеников, само собой, и в голову не пришло. По их словам, все подумали, что