Книга Кангасейро - Жозе Линс ду Регу

Правда, кое-кто говорит, что злые люди живут только в Пажеу. Но где там! Я слышал на ярмарке в Гараньюнсе, что какой-то Жермано из отряда Апарисио пришел из вашего края. Говорят, что он бьет людей, пока жилы у них не лопнут. Я работаю с майором Синдульфо больше пятнадцати лет, видел его детей, когда они были еще крошками, а теперь один из них — доктор в Ресифе. А чем ты занимаешься?

Бентиньо ответил, что работает у капитана Кустодио, что здесь они проездом — старик приехал покупать ослов. Скупщик промолчал, и разговор прервался.

— Завтра рано вставать, — сказал скупщик и снова улегся в гамак.

Бентиньо всю ночь не сомкнул глаз, он понял, что окружен и ему не уйти от Апарисио. Чуть забрезжил рассвет, сосед исчез. Бентиньо поднялся и подошел к двери. К складу фазенды примыкала железная галерея. Майор вел дела с Апарисио. Он получал большие доходы не только с кофейных саженцев и фруктовых деревьев, но и от продажи Апарисио оружия для кангасо. Бентиньо, стоя у двери, дожидался старого Кустодио.

— Все готово. Дело сделано. Полковник продал мне двух ослов, чтобы наша поездка не вызывала подозрений, а боеприпасы уложат в глиняные горшки, которые ты повезешь как поклажу. Если встретим солдат, ты сойдешь за торговца посудой.

Погрузка была закончена до наступления утра, а утром они тронулись в обратный путь. Капитан ехал на значительном расстоянии от Бентиньо. В течение трех дней они подвергались серьезной опасности, но все прошло благополучно, и они не столкнулись ни с одним летучим отрядом. Только однажды, когда они остановились на постой и сгружали поклажу, чтобы накормить лошадей и дать им отдохнуть, разбился один горшок, и помогавший им парень заметил:

— Тяжеловаты ваши глиняные горшочки, — и засмеялся.

Капитан встревожился и снялся с места раньше, чем предполагал.

Через неделю они были дома. Рассказу о покупке ослов поверили. Бентиньо взялся сам переправить груз в горы.

Подъезжая к дому, он увидел свет и хотел возвратиться, испугавшись засады. Кто мог там быть? Привязав лошадь немного поодаль, он медленно направился к хижине и увидел человека, сидящего у порога. Заслышав его шаги, тот приподнялся, и Бентиньо узнал Домисио. Брат подошел к нему. Бентиньо, не веря своим глазам, отступил, но тот крепко обнял его.

— Это ты, Бентиньо? Я здесь со вчерашней ночи. Апарисио послал меня отдохнуть пару дней. Нет, я не болен, нет. Но после этой раны я стал уставать.

Они вошли на кухню, разожгли огонь, чтобы поджарить вяленое мясо. При свете лампы Бентиньо разглядел брата. Волосы опять отросли у него до плеч, борода темнила пожелтевшее лицо. Они сели у очага, и Домисио стал расспрашивать о болезни матери, о ее смерти. Бентиньо хотел рассказать ему все как было.

— Хватит, хватит, мальчик, — прервал его брат. — Я ни о чем не хочу больше знать. Апарисио в тот день, когда явились с известием к капитану Карвальо, пришел в отчаяние. Он отозвал меня в сторону, подальше от парней, и я увидел слезы на его глазах. После смерти матери он совсем обезумел. Ты и представить себе не можешь, каким он стал. На другой день мы атаковали Журема, я никогда не видел столько крови. Он сам подстрекал парней к жестокости. Даже мне стало не по себе. Это было уж слишком. Поиздевались над дочками начальника полиции, совсем девчушками. Я отозвал Апарисио и сказал ему: «Апарисио, прекрати это». Но он ответил мне: «Если ты боишься, отправляйся в миссию Пенья к монахам». Солдаты дали несколько залпов и с ними покончили. Скажи, Бентиньо, мать действительно умерла, потеряв разум?

Бентиньо рассказал, как бедняжка страдала, как она проклинала Апарисио.

— Апарисио не должен об этом знать.

Потом братья принялись прятать патроны.

— Этот капитан Кустодио из кожи вон лезет, чтобы угодить Апарисио. Всем известно, что у него свои счеты с полковником из Жатоба. Каждая пуля стоит больших денег, и майора Синдульфо из Бом-Консельо вполне устраивает такая жизнь, ему бы только содрать побольше денег с Апарисио за оружие.

— А как твое здоровье, Домисио?

— Да как тебе сказать? Я здоров, у меня ничего не болит, но я уже не тот. Я стал совсем стариком. Негр Висенте говорит, что я малокровный, и советует проливать побольше чужой крови. Он говорит, что, когда видишь, как льется чужая кровь, твое тело становится сильнее. Этот негр совсем бешеный, хуже Апарисио.

Братья просидели во дворе до поздней ночи. Лошадь капитана, привязанная к жуазейро, нетерпеливо била копытами о сухую землю, нарушая тишину.

— Я должен возвратиться в каза-гранде, Домисио. Завтра приду опять. Нужно принести провизии и поменять воду в кувшине. С тех пор как умерла старуха, моей ноги не было в этом доме.

— Скажи капитану, что за патронами приедут в начале следующей недели. Апарисио они очень нужны.

Желтизна на лице Домисио, вялость, медлительность в разговоре произвели на Бентиньо тяжелое впечатление. Он медленно спустился по откосу и подъехал к дому мастера, но там не слышно было ни звука, все уже спали. Тогда он подстегнул коня, чтобы поскорее добраться до каза-гранде. Въехав во двор, он сразу заметил, что дверь в доме капитана открыта. Старик тотчас вышел к нему.

— Ты даже не знаешь, что произошло. Сюда приходил человек из Такарату, некий Мануэл Лопес, покупал сахар и рассказал, что умер твой брат Домисио «А вы знаете, капитан, — сказал он мне, — брат Апарисио умер от чахотки».

— Ничего подобного, капитан, это ложь, Домисио находится здесь, на горе, и даже принес поручение для сеньора от Апарисио. «За снаряжением люди придут в начале следующей недели».

Старик очень обрадовался вести и обнял Бентиньо.

— Нужно отнести провизию парню, — сразу забеспокоился старик и тут же ушел.

Бентиньо отправился спать.

Теперь для Бентиньо началась новая жизнь. Он знал, что Домисио поможет ему. Потом вспомнил об Алисе, и свежесть зимнего утра оживила его истерзанную душу.

III

Домисио под влиянием горного воздуха начал поправляться и совсем изменился. Бентиньо переселился в старый дом на горе, и ему снова стало казаться, что с приездом брата вернулась жизнь в Аратикуме, хотя отсутствие матери все время напоминало о горькой действительности.

Но вот Бентиньо стал уходить на работу, и с этой поры Домисио снова начал мучиться, чувствуя себя как бы приговоренным к смертной казни. Близость к Апарисио угнетала его все больше. Он убивал… был таким же убийцей, как другие, стрелял, в пылу схватки приходил в бешенство и ничем не отличался