Книга Я буду Будда - Герман Канабеев

понедельник, в обед – телефонный разговор и все.

Кинул в рюкзак трусы, носки и поехал в Подмосковье в город О.

Мы и до этого ругались с Нелли, и я вот так уезжал, но, еще не доезжая до места, знал, что завтра вернусь и буду просить прощения. Теперь все было иначе. Я на сто процентов был уверен, что это конец.

Не знал, как буду с этим справляться, но точно знал, что справлюсь. Месяца три и все. Так я думал. Месяца три, и все пройдет. Уляжется, забудется, и можно будет жить дальше.

Глава 104

Самая ужасная мысль, которая меня посещала – это то, что Нелли скоро будет кто-нибудь ебать. Мою Нелли. Я же знаю каждую ее трещинку, и все это будет пользовать кто-то другой.

Думал, будет проще, но мне оказалось некуда себя деть. Каждое утро я надеялся, что проснусь с какой-то другой мыслью, но каждый раз это была мысль о Нелли.

Пару раз я звонил. Один раз звонила она. Единственное, чем это расставание отличалось от всех остальных в моей жизни – мы берегли друг друга. Даже после того, как расстались.

Мне даже начало казаться, что я знаю, что такое любовь.

Любовь – это беречь друг друга. Но что-то подсказывало, что через годик-другой формулировка изменится.

Единственное, чего я так и не понял в женщинах к тридцати восьми годам – почему они не пукают? В просторечье – не пердят.

Я никогда не слышал, чтобы женщина пукала. Даже в самых беззащитных состояниях – сон. Даже в самых невменяемых состояниях – опьянение. Никогда. Как у них получается? Может, в них какой-то дополнительный резервуар для накопления есть, черт его знает. Странные существа.

Самый неприличный звук, который я слышал в исполнении женщин – это когда трахаешь ее сзади. В женщину воздух набивается, и потом очень смешной звук получается. Одна барышня мне рассказала, что даже задавалась в свое время вопросом, а понимают ли мужчины, что это воздух выходит и откуда он выходит. Понимают. Угу.

Любовь – это не пердеть.

Глава 105

Я позвонил Краснову. Мы так и не виделись после ретритного центра. Краснов обрадовался. Сказал:

– Давай нажремся.

– Давай, – ответил я.

Он жил на ВДНХ. Когда сказал адрес, я подумал: «Откуда у тебя, сука, деньги, чтобы снимать там квартиру?»

Он и не снимал. Краснов жил у женщины.

Мы выпили почти две бутылки водки, когда она пришла.

– О! Ян! – сказала она.

– Маша? – спросил я.

– Я, – ответила Маша.

Это была та самая сумасшедшая Маша, которую выгнали буддисты. Я обрадовался ей. Сейчас она совсем не походила на странную женщину в палатке. Красивая, стильная, такое ощущение, что из-за нее может пожар в доме случиться.

– Как? – спросил я у Краснова, когда Маша ушла в другую комнату.

– Да как. Вот так, – ответил Краснов, и я почему-то его понял.

– И как она? Не буянит?

– У нее теперь другая шиза. Хочет из России уехать.

– А чего?

– Слишком много сидит в фейсбуке. У нее кругом враги теперь, ФСБ и тирания.

– Ясно, – сказал я.

– Через месяц уезжаем.

– С ней поедешь?

– Да. Это любовь, походу, Ян.

– Ну ты, я даже не знаю, пиши, что ли.

– Ладно, – сказал Краснов.

А дальше я не помню. Помню только, что утром не мог оторвать голову от подушки и думал, что умру.

Глава 106

Я приехал домой и включил телевизор.

«Пожар в торгово-развлекательном центре „Зимняя вишня“. Пожару присвоен третий номер сложности по пятибалльной шкале, на территории Кемеровской области введен режим „чрезвычайная ситуация“ федерального уровня и объявлен федеральный уровень реагирования. Площадь пожара – 1600 квадратных метров. В результате пожара погибло 60 человек, в том числе 41 ребенок», – сказали в новостях.

Я сходил в магазин и купил бутылку конька. Пил весь день.

Глава 107

На следующий день с утра я занавесил все окна в квартире тяжелыми покрывалами, чтобы солнце не пробивалось в квартиру. Солнце уже вовсю разгоняло зиму и вваливалось по утрам бесцеремонно. Весна в этом году пришла рано.

Это было прекрасное утро. Я чувствовал покой. И точно знал, что буду делать.

Я открыл ноутбук и запустил Word. Удалил из файла все, что было написано в нем за все годы. Я не хотел начинать книгу с огромных карих глаз.

Написал: «Глава 1». Первый абзац дался легко: «В девятом классе я полюбил прогуливать уроки. Моя семья жила в унылой серой пятиэтажке. Я забрасывал портфель под лестницу на первом этаже, где стояла разбитая детская коляска, а на стене красовался метровый хуй, старательно выцарапанный гвоздем».

И больше я не останавливался. Каждое утро вставал, пил кофе, выкуривал пять сигарет и писал. Я писал весь апрель, и к началу майских праздников книга была готова.

Глава 108

Распечатал на принтере книгу и долго искал томик Горького «Письма начинающим литераторам».

Бросил в рюкзак Горького, шариковую ручку и распечатанные листы.

В Лаврушинском переулке стало красивее. Посадили деревья. Поставили новые скамейки.

Я не помнил номер квартиры, где жила та бабулька, что обещала сдать мне квартиру, когда я напишу книгу про любовь. Помнил только этаж и расположение квартиры на лестничной клетке. Табличка на доме была на месте. Блестящая и красивая. Дом писателей.

Долго ждал у подъезда, когда кто-нибудь выйдет. Наконец какой-то мужик пошел гулять с собакой, и я прошмыгнул внутрь.

Позвонил в дверь.

– Кто? – спросил женский голос, не открывая дверь.

Только сейчас я понял, что не знаю, как зовут ту бабульку.

– Здесь раньше бабушка жила, сдавала эту квартиру. Можно с ней поговорить? – сказал я.

– Она умерла, – ответил женский голос и добавил: – Лет десять назад.

– А где она похоронена? – спросил я.

Глава 109

Могила была заброшенной. Так заросла травой, что не было видно могильного холма.

Я долго драл траву. Выровнял холмик. Поправил крест. Протер фотографию.

Достал из рюкзака распечатанные листы, Горького и шариковую ручку.

Открыл книгу на последней странице. Под последним предложением – «Художественная правда создается писателем так же, как пчелою создается мед: от всех цветов понемножку берет пчела, но берет самое нужное» – было место. Там я и написал, как она просила.

«Любовь – это причина космоса. А космосу нужны звезды. Для того, чтобы с кем-то вместе разгадать, что там – за