Книга Операция «Скрепка» - Энни Якобсен

согревания, прямо пропорциональной весу человека. Пока он не может предоставить данные, но метод, разработанный его командой , оказался настолько эффективным, что во время войны воздушно-морская спасательная служба Люфтваффе использовала именно эту методику . Эксперименты, по словам Вельца, проводились на крупных животных. Коровы, лошади и "взрослые свиньи ."

Доктор Александер находился в Германии для расследования военных преступлений нацистской медицины. Он сразу перешел к делу и спросил Вельца, использовались ли когда-нибудь люди в экспериментах Люфтваффе.

" Вельц прямо заявил , что никаких подобных [экспериментов на людях] им не проводилось и что он не знает ни о каких подобных работах", - написал доктор Александер в своем секретном отчете. Однако то, как ответил Вельц, вызвало у доктора Александера глубокие подозрения.

Доктор Александер оказался в затруднительном положении. Должен ли он арестовать Вельца? Или лучше попытаться узнать больше? "Я все же счел, что для целей данного расследования разумнее не прибегать к таким мерам принуждения, как арест", - пояснил Александер. Он попросил Вельца отвезти его в лабораторию, где проводились эти эксперименты на крупных животных.

Вельц утверждал, что из-за сильных разрушений Мюнхена испытательный полигон Люфтваффе для отработки техники разогрева был перенесен на молочную ферму в сельской местности Вайенштефан. Александр и Вельц отправились туда на армейском джипе. При осмотре фермы была обнаружена современная камера низкого давления, спрятанная в сарае. В ней, как пояснил Вельц, летчики Люфтваффе под наблюдением врачей изучали предельные характеристики. Называемая также высотной камерой, эта аппаратура позволяла авиационным врачам моделировать воздействие большой высоты на организм. Но установок для разогрева нигде не было видно. Где они были? спросил доктор Александр.

Вельц замешкался, а затем пояснил. По словам Вельца, их перевезли в поместье под Фрайзингом, на государственную экспериментальную сельскохозяйственную станцию. Доктор Александер настоял на осмотре фрайзингского объекта, и они снова сели в армейский джип и поехали дальше. Во Фрайзинге Александру показали еще одну впечатляющую медицинскую исследовательскую лабораторию, также спрятанную в сарае, с библиотекой и рентгеновскими установками, тщательно сохраняемыми. Но лаборатория явно была рассчитана на проведение экспериментов на мелких животных - мышах и морских свинках, а не на более крупных животных - коровах, лошадях и взрослых свиньях. Имелись записи, рисунки и схемы экспериментов по замораживанию - все это тщательно сохранялось. Но, опять же, они отражали эксперименты на мелких животных, в основном на мышах. Где же проводились эксперименты с крупными животными? Вельц провел Александра в заднюю часть сарая, за конюшню и в отдельный сарай, расположенный далеко в глубине участка. Там Вельц указал на две грязные деревянные ванны , обе с трещинами.

По свидетельству доктора Александера, это был необыкновенный момент, ужасающий своей ясностью. Ни в одну из ванн не могла поместиться корова, лошадь или крупная свинья. В них "мог поместиться только человек", - сказал доктор Александер.

Мрачная реальность исследований доктора Вельца в Люфтваффе стала до боли очевидной. "После всех этих бесед у меня сложилось четкое убеждение, что экспериментальные исследования на людях либо самими членами этой группы, либо другими работниками, хорошо известными членам этой группы и связанными с ними, проводились, но скрывались", - писал доктор Александер. Без признания вины у него были только подозрения. Чтобы произвести арест, ему нужны были доказательства. Он поблагодарил доктора Вельца за помощь и сообщил, что в будущем вернется к нему для повторного визита.

Доктор Александер пробыл на немецкой земле две недели, и извращения нацистской науки ошеломили его. В письме своей жене Филлис он описал, что стало с немецкой наукой под властью нацистов. " Немецкая наука представляет собой мрачное зрелище, - писал он. "Мрачное по многим причинам. Сначала она стала некомпетентной, а затем была втянута в водоворот разврата, которым пропахла эта страна - запах концентрационных лагерей, запах насильственной смерти, пыток и страданий". По словам Александра, немецкие врачи занимались не наукой, а "настоящей развращенной псевдонаучной преступностью". Помимо расследования преступлений, совершенных под названием авиационных медицинских исследований, д-р Александер был ведущим следователем по преступлениям, совершенным под названием нейропсихиатрии и невропатологии. В этом качестве он столкнулся лицом к лицу с одиозным и основным нацистским убеждением, которое легло в основу медицинской практики при Гитлере. В глазах Третьего рейха не только все люди не были созданы равными, но и некоторые из них вообще не были людьми. Согласно нацистской идеологии, Untermenschen - "недочеловеки", как их называли, включая евреев, цыган, гомосексуалистов, поляков, славян, русских военнопленных, инвалидов, душевнобольных и других - ничем не отличались от белых мышей или лабораторных кроликов, над телами которых можно было проводить эксперименты для достижения медицинских целей рейха. "Недочеловек - это биологическое существо, созданное природой, - писал Генрих Гиммлер, - у которого есть руки, ноги, глаза, рот, даже подобие мозга. Тем не менее, это ужасное существо является лишь частичным человеком.... Не все те, кто кажется человеком, являются таковыми на самом деле". Гражданам Германии предлагалось поверить в эту псевдонауку, и миллионы людей не протестовали. Немецкие ученые и врачи использовали эту расовую политику для оправдания мучительных медицинских экспериментов, приводивших к увечьям и смерти. В отношении инвалидов и психически больных людей теория "Untermenschen" использовалась немецкими врачами и техниками для оправдания геноцида.

Будучи следователем по расследованию военных преступлений, доктор Александер одним из первых американских военнослужащих узнал, что Рейх сначала стерилизовал, а затем подверг эвтаназии почти все население психически больных людей, включая десятки тысяч детей, в соответствии с законом о предотвращении генетически больного потомства . По всей южной Германии один за другим немецкие врачи признавались д-ру Александеру в своей осведомленности о программе детской эвтаназии. Среди них был и наставник и бывший профессор доктора Александера, невролог Карл Клейст. На допросе во Франкфурте Клейст признался доктору Александеру, что знал о политике эвтаназии, и передал военно-психиатрические заключения, которые позволили ему уйти от личной ответственности и заявить, что он просто выполнял приказ. Клейст не был арестован, но через несколько дней его сняли с преподавательской работы. Бывший учитель и ученик больше не общались, и до сих пор остается загадкой, просил ли доктор Александр об увольнении Клейста . Через несколько лет имя Клейста появилось в секретном списке рекрутов Paperclip. Неизвестно, приехал ли он в США.

Каждый день приносил новые ужасные сведения. " Иногда кажется, что нацисты особенно старались, чтобы практически все кошмары стали явью", - рассказывал доктор Александер своей жене, сравнивая медицину Рейха с чем-то из мрачных немецких сказок. Если врачи, знавшие о программе эвтаназии, как правило, были откровенны - программа была "оправдана" немецким законом,