Книга Метель или Барыня - попаданка 2. На перекрестке дорог - Наталья Алексеевна Добровольская

вообще ни в какие рамки не входит, мужчина за такое поведение давно бы на дуэль вызвал! Такую грубость по отношению к дамам редко кто позволял, удивительно, что его так закусило!

- Я и сама способна себя защитить! Держите себя в рамках, сударь! Иначе весь уезд узнает о Вашей грубости!- Наталья тоже чувствовала, как постепенно закипает.

- Ладно, ладно, я пошутил! Но зря Вы со своими крестьянами нянчитесь, холопы они и ими помрут! Я-то своих в кулаке держу, они и пикнуть не смеют, раз в неделю всех на конюшне порю, и правых, и виноватых, пусть боятся! Ух!- и он потряс своим огромным кулаком.

Как тут не вспомнить строки Некрасова:

"Ни в ком противоречия,Кого хочу — помилую,Кого хочу — казню.Закон — мое желание!Кулак — моя полиция!Удар искросыпительный,Удар зубодробительный,Удар скуловорррот!.. "

Видно, что он привык все проблемы решать силой и, не имея отпора от других, грубостью решил и Наталью подчинить. Но она-то не из таких!

- Это Вас отнюдь не красит в моих глазах!- и, повернувшись, она с Дашуткой отправилась в комнату к Маше.

На всякий случай она получше закрыла дверь и поставила рядом с ней стул - если Воронихин войдет, то он упадет, и шум насторожит. А под подушку положила маленький пистолетик с резиновыми пульками, который раздобыл для Миши Сергей, но забрала его она - хоть и нельзя было ими убить, но в лоб получить можно нехило. Она его взяла как раз на такой случай, как чувствовала.

Женщины решили немного почитать и отдохнуть, раз так все получилось, в надежде, что метель скоро утихнет. Но долго этого сделать не удавалось - Воронихин все шумел, требовал еще выпивки, но, наконец, и он успокоился. Но наш покой нарушился грохотом стула - это Владимир вполз в комнату. Он еле стоял на ногах и вряд ли что-то соображал. Но тем не менее он попытался обнять и поцеловать Дашутку, которая во всю отбивалась от него.

Матвей появился в дверях, держа в руках топор. Рядом стоял и Степан с таким же топором в руках. Ситуация становилась все опаснее. Наталья показала взглядом Матвею и Степану, чтобы они пока не вмешивались, а то крайним будут - крепостные подняли руку на барина, а сама подошла поближе и уперла пистолетик в плечо Воронова.

Она старалась говорить спокойно, но внутри все тряслось от негодования:

- Сударь, если бы я была мужчиной, Вы бы давно стояли у барьера! Но поскольку я слабая дама, сделаю проще - как только Вы пошевельнетесь, я прострелю Вам руку, а потом и Вашу глупую голову! Неужели Вы не осознаете, что об этом инциденте будет известно не только предводителю дворянства, но и земскому заседателю! Поэтому предлагаю Вам отойти на три шага назад, идти в свою комнату, где Вы и будете заперты. А потом Вы покинете это помещение и больше никогда, слышите, никогда нас не побеспокоите!

Тут женщина подняла пистолет и выстрелила в противоположную стену, пуля, отскочив от нее, пронеслась буквально в паре сантиментов от головы нападавшего, и попала в другую стену! Все стояли, пораженные, и только крестились, приговаривая: "Свят, свят!"

Воронихин выпал в осадок в прямом смысле слова - он присел на стул, стоявший рядом, и с большим страхом смотрел на всех. Ведь дамы в то время не брали в руки оружие, это было делом мужчин. Тем более такое необычное оружие - маленькое, без дымного пороха, но достаточно пугающее.

Кажется, наконец-то его проняло, и он понял, что и на его силу найдется другая сила, и, бормоча что-то бессвязное, пошел в комнату. Матвей и Степан опустили топоры, Даша разрыдалась от страха, и пришлось ее успокаивать, а потом, передав в руки Матвея, Наталья пошла в комнату, чтобы посмотреть, что там происходит. Но, на наше счастье, Воронихин рухнул на кровать и просто храпел на всю мощь.

Да уж, дворянин, ваше благородие, а ведет себя как последняя пьянь! Вот что значит "барство дикое"! И, к несчастью, таких большинство, это о них писал Александр Сергеевич:

Здесь барство дикое, без чувства, без закона,

Присвоило себе насильственной лозой

И труд, и собственность, и время земледельца

Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,

Здесь рабство тощее влачится по браздам

Неумолимого владельца.

И сделать пока против них ничего не можно! Оставалось только повторять вслед за поэтом:

Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный

И рабство, падшее по манию царя,

И над отечеством свободы просвещенной

Взойдет ли наконец прекрасная заря?

Наталья-то знала, что заря взойдет и будет и прекрасной, и кровавой, и ждать ее больше ста лет, но все будет! Но пока жалобу предводителю дворянства подать надо, пусть не повадно будет!

Но, прошло пару часов и метель утихла, женщины собирались ехать дальше. Воронихин, проспавшись, вышел их комнаты и общался, как ни в чем не бывало. Было такое впечатление, что он ничего не помнит о произошедшем. Он с удивлением посмотрел на женщин, как будто видел в первый раз:

- Мадам, мадемуазель, и Вы здесь? Счастливая встреча! Я вот в Дорогобуж собрался, Вы, вероятно, тоже! Могу Вам компанию составить!

Вот так дела! И как теперь жаловаться на него предводителю! Он же все отрицать будет, а Наталью еще и сплетницей назовут! А пока она, отказавшись от его компании и выпроводив с помощью Матвея в дорогу, осталась в постоялом дворе для разборок.

Хозяйка вызвала всех свидетелей произошедшего в комнату и сказала:

- Днем ничего не было, и Вы ничего не видели! Не рассказывать никому, не обсуждать даже между собой! Комнаты прибрать, навести всюду порядок!

Мужчины и Дашутка закивали головами, видимо, еще под впечатлением вчерашнего ее поведения, а она взялась искать пулю, которую благополучно и выковыряла из стены. Да уж, не ожидала от себя такого поступка, видимо, так стресс сказался! Но надо ехать дальше, в Дорогобуж, дела то не ждут!

Глава 15. Слова и действия.

Глава