Книга Её семья - Таша Таирова

того, что ты говорила, правда… Останься, Настя. Я понимаю, что я старше, что я болен, что мороки с раненым человеком выше желаемого, но…

Настя вдруг шагнула к нему и прикрыла ладошкой губы Дмитрия.

— Дурачок, ну какой же ты дурачок, Дима. — Она медленно отняла пальцы от мужского лица и перевела ладонь вверх на уже поседевшие волосы. — Почему все мужчины так зациклены на своём возрасте? Мой папа тоже постоянно бурчал, что ему скоро будет… да так и не исполнилось. Дяди постоянно повторяют, что им уже за сорок, будто есть какой-то возрастной предел любви и нежности.

Варягин притянул девичью ладошку к своим губам и тихо ответил:

— А ты намного мудрее иных мужиков, моя девочка. И ты права — нет никаких пределов и границ. И да, я хотел тебе сказать — я вспомнил тебя ещё тогда в парке, когда вы с Марго и Саней помогли мне и вызвали медиков. Поэтому и Вагнера отпустил с тобой, потому что знал, что ты никогда не обидишь и не предашь.

— А почему не сказал? — Настя подняла брови и нежно провела пальцами по его губам.

— Именно по той же причине — стар я для тебя, девочка. Да и ранение не располагало к юности прекрасным порывам.

Настя усмехнулась и тихо спросила:

— Старичок ужинать будет? Или так и продолжит мне стихи читать?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Дмитрий прижал девушку к себе и коротко поцеловал в висок, после чего был отправлен мыть руки. Настя накрывала на стол, едва сдерживая улыбку и стараясь унять непонятную ей самой дрожь. Он не потащил её в постель, он не стал целовать и трогать её тело, как это делал Евгений, он дал понять своим «не уходи», что очень хочет, чтобы она осталась, но при этом не стал давить на неё. Хотя и это объяснимо — он ничего не знает о ней и её прошлом, да и сам не совсем пока здоров. Её мысли были прерваны приходом Дмитрия, и она тут же всё забыла, отвлеклась на искреннюю улыбку, нежные прикосновения и интересный рассказ о новом номере журнала.

— Ой, как я тебе завидую! — Настя прижала кулаки к груди и широко распахнула глаза. — Как же, наверное, здорово работать в таком месте!

Дмитрий усмехнулся и пожал плечами:

— Хочешь — приходи, я покажу тебе всю нашу кухню, так сказать, познакомлю с редакторами — среди них много талантливых ребят.

Настя часто заморгала, улыбка сползла с её лица, она молча уставилась на Варягина:

— Ты это сейчас серьёзно? Я могу прийти к тебе на работу?

Дмитрий отодвинул от себя пустую тарелку и спокойно ответил:

— Конечно. А что тут такого?

Радостный визг и крепкие объятия в следующую секунду несколько озадачили его — он не ожидал, что простое приглашение в редакцию вызовет у этой необыкновенной девушки такой шквал эмоций, но уже через мгновение он крепко прижал Настю к себе и внимательно посмотрел ей в глаза:

— Ты останешься сегодня со мной?

Настя несмело улыбнулась и кивнула, прошептав:

— Только позвоню Марго, — и отдаваясь нежным поцелуям счастливо рассмеялась после услышанного ответа:

— Если до этого вечера я был просто раненым, то после него я стану совершенно неживым.

***

Марго положила телефон на стол и тоскливо вздохнула. Вот и всё. Она знала, что этот момент наступить рано или поздно, но не думала, что так вот сразу, неожиданно. Вечером в пятницу… И она опять останется одна. Хотя, конечно, не стоит так говорить. Настюша здесь, недалеко. Жива и здорова. И дай бог, будет счастлива. Димка хороший, преданный, честный, правда, со здоровьем бардак, но это поправимо, не до конца, конечно, но и с такими ранениями люди живут, и живут долго, растят детей и радуются жизни. Вот только что же теперь делать ей? Да, Маргарита отлично сознавала, что семья простила ей тот выпад ранней весной, когда она поставила всех перед фактом, что племянница останется с ней. Даже мама с папой согласились, что внучка погибшей дочери будет жить не с ними, а с младшей дочерью, потому что отлично понимали, что значит потерять любимых людей. Марго сознавала, что она поступала эгоистично, но она отчаянно нуждалась в том, чтобы рядом с ней находился человек, о котором она могла заботиться, который нуждался бы в её помощи, советах и нежности. И семья приняла её решение без споров, согласившись с невысказанными ею доводами. И вот… «прости,‎ я останусь сегодня с Димой». Сегодня… Марго вздохнула — это не только сегодня, это уже навсегда.

Она тихо всхлипнула и резко опустилась на пол, зажимая рот ладонью. Опять одна. И некому рассказать о прожитом дне, и некому пожаловаться. И чем дальше, то больше сама себе принц. И конь… И что из того, что тебе всего тридцать восемь, что ты молода и бесполезно красива. И ты понимаешь, что это тoлько юным и наивным ещё хочется счаcтья, а уставшие и повидавшие жизнь уже согласны на стабильность. Марго сидела на полу, прислонившись к холодной стене, глотая слёзы и стараясь не выть в голос. А впереди выходные, и остаётся только бродить по огромной квартире, перекладывая книги и глотая остывший кофе.

Маргарита прикусила пальцы и сильно зажмурилась, стараясь унять текущие слёзы. Она даже не поняла, как вдруг взлетела вверх и кто-то сердито заметил:

— Это что за фокусы? Холодина на улице, а она на полу сидит!

Марго уткнулась в шею Ветреного и сквозь рыдания и икоту тихо спросила:

— Ты что здесь делаешь? И как в квартиру попал?

— Больше ничего спросить не хочешь? Тебя ни на секунду оставить нельзя! Вечно вляпаешься во что-то! Ну, — Александр положил Маргариту на постель, прикрыв ледяные ноги тёплым одеялом, — что случилось? По какому поводу у нас истерика? Что на душе?

— Душа у меня чиста, всё портят мысли, — пробурчала Маргарита, вытирая слёзы и мокрый нос. — Настя осталась с Димой.

Ветреный скупо улыбнулся и провёл рукой по мягким волосам, убирая пряди с женского лица. Он понимал, что неполный последний год вся жизнь этой женщины была заключена в работе и племяннице. Она не жила для себя, она жила для других. А ведь Маргарита ещё так молода, так красива, что иногда хотелось встряхнуть её и дать понять, что и для неё ещё не закрыты двери в рай, где можно купаться в любви и радости. Но она будто отгородилась от всех и вся, только отдавая и не желая получить что-то