Книга Уплаченный долг - Даниил Куликов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты жив? – спросил Рой.
Кваз лежал на спине.
– Ага, – ответил он. – Повезло. Когтями не задел. И второй раз – когда на рюкзак упал.
Рой моргнул. Очевидно, возня Кваза с джамперами привлекла более сильного хищника. Кваз и правда, отлетев, упал на спину, но плотно набитый рюкзак смягчил падение. Рой снова заскрежетал зубами от ярости – дорогие пули были потрачены впустую, ценный трофей в виде кусача сбежал, помахав лапой на прощание, половина припасов в рюкзаке была теперь помята, передавлена, а то, что было в стеклянной таре, вообще разбито. Сходили, называется за хлебушком…
Вместо слов Рой припечатал себя ладонью по лицу.
Озарение
Заражённые боятся воды и поэтому никогда в неё не входят, так как не умеют плавать.
Обратно шли молча. Рой был слишком сердит, чтобы говорить, а Кваз, видя его настроение, тоже молчал. Вот куда этот осёл полез? Зачем? Всё шло так удачно – мелочь вроде джамперов расшвыряли без единого выстрела, припасов взяли больше чем обычно, даже кусач пришёл… Так удачно – рвануть прямо на Роя, да по прямой, лёгкая мишень. Стреляй, не хочу. Сам летит на пули. Выхватить безотказный РШ-12, выстрелить первой бронебойной, и ещё для верности двумя средними. Потом подойти к раненной туше и добить выстрелом лёгкой пули… Останется только вскрыть споровый мешок, и забрать трофеи.
Так нет же, этот идиот ринулся наперерез кусачу с одной битой. Верх идиотизма. Хорошо хоть схватил её двумя руками поперёк и отвёл когти. И чудо, что не сломал ни одного пальца. Или рёбер. Дуракам везёт. Зато упал и передавил кучу продуктов. И вместо лёгкого выстрела и большого куша пришлось скакать, пускать пули в молоко, потратить их зря, и дать этому кусачу сбежать!
Рой снова чуть не зарычал от досады. Он уже считал этого кусача своим трофеем. Подобные случаи он предусмотрел, поэтому и держал при себе этот убойный револьвер. Одна пуля на выскочившего топтуна или кусача – и одним трофеем больше. А если в барабане бронебойные – бойся, рубер. Если выстрел тебя не убьёт, то очень сильно контузит. А следующие добьют. Да что там двенадцатый калибр! Несколько выстрелов из СВДК с его патроном 9х64 контузят и убьют топтуна. Такие пули пробивают даже лист стали со ста метров. Даже кусача добьют. Если конечно выпустить много и все в цель. И если конечно и кусач и топтун не будут «рыскать», сбивая прицел и заставляя пулю рикошетить от брони, уменьшая урон. Тут уж и правда – подранить двенадцатым калибром, который, даже уйдя в рикошет, контузит так, что мало не покажется, и добить раненную малоподвижную тушу или если совсем повезёт – неподвижную выстрелами из СВДК. Такая пуля затормозит даже медведя…
Рой снова чуть не хлопнул себя по лицу от досады – следовало уже тогда, подранив кусача двенадцатым калибром, снять со спины СВДК и всадить в него очередь. Тогда бы дичь не ушла. Похоже, он заразился кретинизмом от Кваза.
Надо же было так облажаться!
Мысли снова вернулись к драгоценным патронам. Пули… Пули и патроны… Как долго он искал СВДК!
«Пули… Из Калашникова калибр семь шестьдесят два, в среднем пробьёт лист малоуглеродистой стали восемь миллиметров, как и меньшие калибры, в зависимости от дистанции. Куски мяса или туши любой калибр «калаша» прошьёт навылет… Любую тушу, через медведя пули пройдут, как рентген, но у него хватит сил добежать до стрелка, умрёт потом от потери крови. Калибр семь шестьдесят два и пять с лишним – уложат лотерейщика и тех, кто ниже…»
– Рой, – тихо сказал Кваз.
«К более толстокожим и бронированным… Шкура не так уж толста, и по идее пробивается пулей семь шестьдесят два, но на твари костяные пластины, и она всегда двигается. Пули легко могут срикошетить от того же топтуна (он ведь обрастает костяным экзоскелетом), надломить броню. Тут скорее калибр двенадцать и семь, лёгкий сорт пуль просто рвёт человека, средний – ломает и пробивает лёгкий бронежилет, бронебойный сорт – пробивает все бронежилеты и легкобронированную технику. Убьёт и топтуна, и кусача и, пожалуй, рубера, или серьёзно ранит…»
– Эй, Рой! – снова тихо позвал Кваз.
Но Рой не слышал, он полностью ушёл в себя.
«Калибр четырнадцать… в мировую войну пробивал танковую броню. Танковую! Около ста миллиметров стали или сплава. Вот это было ружьё… А сейчас есть и пулемёт. Смерть элитника. Тут и рикошет не слишком поможет. Даже если срикошетит, удар будет такой, что экзоскелет захрустит и потроха приложит эге-гей!»
– Рой, ты меня вообще слышишь?! – обеспокоено потряс его Кваз.
– Ммм? – Рой замотал головой, отгоняя пороховую нирвану.
– Рой, что, всё так плохо? – обеспокоено, спросил Кваз, глядя на него и держа за плечи.
«Как тебе сказать… – подумал Рой. – Куча средств ушли на помощь раненым рейдерам. Часть тебе. За квартиру надо будет заплатить. Патроны тоже не бесконечные, да и три весьма ценных ушли в никуда… Кусач сбежал, еда передавлена…»
– Рой?
Рой посмотрел в эти несколько наивные глаза, в эту добродушную морду, и внезапно в его голове промелькнула мысль.
– Эй?! Что с тобой! – Кваз даже отодвинулся и отошёл от него. – У тебя сейчас даже лицо поменялось!
Рой молча смотрел на него прозрачными глазами, а хмурое лицо начало стремительно светлеть.
«Что ж я циклюсь как баран – пули, трофеи, цена, – подумал Рой. – Оскотинился, что ли? Он ведь мне жизнь спасал. Точнее, думал, что спасает. Ведь почти с голыми руками кинулся».
Широко улыбнувшись, он захохотал.
– Эй, ты чего? – насторожено спросил Кваз.
Вслед за этой мыслью вернулась первая… А с чего он вообще взял, что Кваз взрослый мужчина? После того, как тот стал квазом, его рост увеличился всего до метра девяносто. Да и в плечах он не сильно раздался. Мускулы… Мускулы у квазов Рой видел и крупнее, гораздо крупнее…
Из всего этого напрашивался логический вывод – будучи человеком, Кваз был небольшого роста или, точнее, среднего роста и худощавого, может быть даже щуплого телосложения. Может быть, даже около метра семидесяти, с весом под шестьдесят пять килограмм…
Комплекция подростка, или даже ребёнка.
Рой вспомнил, как оделся Кваз – хорошие кроссовки, джинсы, майка и толстовка с капюшоном – неизменный атрибут мальчишек-подростков, в которой так удобно прятать лицо и сутулиться.
Это всё объясняло – и странное поведение, и предпочтения кваза, и даже этот героический поступок – броситься под кусача, спасая Роя.
Рой снова расхохотался.
Не стал воровать, пока лежал у него, не кинул, когда почувствовал опасность, а до последнего защищал. Честность и благородство, перемешанные с детской наивностью и не испорченные ещё взрослой злобой и цинизмом. Даже подростковой злобы не было. Так приятно было снова увидеть эти качества.
