Книга Саморазвитие по Толстому - Вив Гроскоп

сделать, чтобы помочь этой женщине? Она продолжала трястись и пускать слюни. Ее глаза закатились, было видно только белки. Все это происходило в течение нескольких секунд — но они показались мне часами. Загорелся зеленый свет, и трамвай поехал дальше. На помощь женщине пришли двое мужчин, они сообщили водителю и вытащили ее из трамвая. Я все так же сидела на своем месте, ничего не сказав и не сделав. Уверена, что она умерла. Я вышла на следующей остановке и забыла обо всем этом.

Я стала местной. Нет, все было хуже. Я настолько увлеклась своим внутренним конфликтом, стремясь казаться русской в любое время и в любом месте, что больше вообще не понимала, кто я такая. Я утратила свою личность — и свою человечность. Я была не просто ежом с одной главной идеей. И не просто клоуном, делающим вид, что он вовсе не клоун. Я стала совершеннейшим дикобразом. Застрявшим посреди туннеля.

7. Как жить хорошо там, где мы есть: «Три сестры» Антона Чехова

(Или: «Не стоит постоянно говорить о Москве»)

Господи боже мой, мне Москва снится каждую ночь, я совсем как помешанная [90].

Мне часто кажется, что больше всего в жизни я страдаю от ощущения, что я не там, где должна быть, — или, в соответствии с английской пословицей, что на другой стороне трава всегда зеленее. Это ощущение состоит из двух: во-первых, всем остальным лучше, чем мне (да, хнык, давайте я достану свою самую маленькую в мире скрипку [91]), а во-вторых, если бы я сейчас была в другом месте, все было бы хорошо (я понимаю, что это глупость, но стараюсь быть честной). Опасность подобного образа мыслей иллюстрируется двумя русскими пословицами: «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь» и «От добра добра не ищут». Или, как говорила моя бабушка, когда мне очень хотелось съесть третью корзиночку с джемом (их было три вида, и лимонную я еще не пробовала): «Не жадничай».

Всем нам знакомо чувство, что другие устроились лучше, чем мы. Это синдром «если бы». Если бы ты был не там, где ты сейчас. Если бы эту отличную работу получил ты, а не та тетка, которая так тебя бесит. Если бы ты мог быть в двух местах одновременно. Мы думаем так, даже когда у нас все отлично. «В принципе, все неплохо, но… вот было бы сейчас здорово оказаться на балконе парижской квартиры с видом на Сакре-Кер!» Или, как говорят русские, «хорошо там, где нас нет». Эта фраза, сказанная категоричным и мрачным тоном, — пожалуй, лучшая из русских пословиц. Разве высказывал кто-то за всю историю человечества более фаталистичную мысль?

Проблема состоит в том, что, как бы хорошо нам ни жилось, трава в других местах действительно кажется нам зеленее. Нигде это не изображено лучше, чем в пьесе Чехова «Три сестры», в которой единственное настоящее желание всех трех сестер состоит в том, чтобы вернуться в Москву, где прошло их детство. Москва представляет собой противоположность их нынешней жизни — которой они не желают — и обещание чего-то лучшего. Они хотят в Москву, в Москву, в Москву. И сообщают об этом достаточно часто. Но важно, что на самом деле они хотят оказаться в другом месте, чем то, в котором находятся сейчас. Звучит знакомо, не правда ли?

Это желание свойственно человеческой природе — и, вне всякого сомнения, так было всегда. Но будет, пожалуй, резонно утверждать, что в современную эпоху это чувство может становиться невыносимо острым. Ведь примерно до начала XX века жизненные роли людей были достаточно жестко предопределены. Состояния могли сколачиваться и испаряться, но человек был заложником тех обстоятельств, в которых он родился, нравилось это ему или нет. Можно было сколько угодно мечтать о другой жизни, но реальных возможностей для перемены своей участи почти не было. Не говоря уж о том, что тогда на вас не обрушивалось каждодневно огромное количество визуальной и другой информации о жизни в других местах. В сегодняшнем мире три сестры могли удовлетворять свой интерес, следя по любому из 26 миллионов хэштегов в «Инстаграме» за радостями московской жизни с регулярными обновлениями и фильтром «Техниколор». Кто знает — может быть, им бы в результате немного полегчало и в Москву стало бы хотеться немного меньше. А может, они, наоборот, окончательно сошли бы по Москве с ума.

Чехову великолепно удается ухватить важные изменения, происходящие в жизни его современников: у людей стали появляться возможности влиять на собственную жизнь, переходить в другой класс, вырываться из оков гендера. Мне кажется довольно важным, что пьеса называется «Три сестры», а не «Три брата». Если бы она называлась «Три брата», то братья могли бы просто переехать в Москву. Это была бы очень короткая пьеса, действие которой происходило бы в основном в Москве. (Даже во времена Чехова мужчинам было гораздо проще поменять жизненные обстоятельства, чем женщинам.) В наши дни мы иначе относимся к желанию быть там, где нас нет. Конечно, зависть и сожаление остаются естественными эмоциями, и пока что еще не было эпохи, в которую каждый мог бы получить все, что хочет. Но теперь мы думаем обо всем этом иначе, потому что знаем правду: принимаемые нами жизненные решения играют как минимум какую-то роль в том, где мы находимся. У нас есть выбор. Если мы хотим быть в Москве, а находимся в другом месте — что ж, нам некого в этом винить, кроме самих себя.

О сестрах в пьесе Чехова так сказать нельзя. У них не было возможности распоряжаться собственной жизнью. Но все же у них было больше возможностей, чем у женщин предыдущих поколений, и эта ответственность, судя по всему, непросто им дается. Героини «Трех сестер» Ирина, Маша и Ольга хотят только одного — уехать в Москву. Во всяком случае, такое желание выражают Ирина (младшая) и Ольга (старшая). Ольга живет воспоминаниями. Ирина хочет нового будущего. Маша довольно равнодушна к Москве. Она просто хочет сбагрить своего ужасного мужа с его латинскими изречениями и повеселиться с Вершининым — офицером, женатым на взбалмошной женщине с суицидальными наклонностями.

Из пьесы не становится ясно, где именно они находятся — в каком-то провинциальном городке недалеко от Москвы. Чехову незачем сообщать их точное географическое местоположение — очевидно, что они «в провинции». Но мне кажется, что это могло быть и намеренным. Где находятся