Книга Сад мертвых бабочек - Антон Леонтьев

Анжела была вынуждена признать, что он прав – да, она не могла сказать со стопроцентной точностью, что за рулем был именно тот водитель, что их тогда привез. И сообразила, что даже не помнит, какого цвета был автомобиль, который она видела.

И его номерной знак, в отличие от «Волги» шустрого шофера, она не запомнила.

– А что за алиби? – продолжал настаивать Валька, и прокурор заявил:

– Тайна следствия! Но, так и быть, скажу, что очень и очень солидное. Он выполнял в то время, когда убийство имело место, заказ, и это могут подтвердить свидетели.

– Врут! – заявил Валька. – Ну, может, не специально, просто время перепутали. Да и время убийства что, с точностью до получаса известно? Ему на «Волге» туда-сюда смотаться ничего не стоило, город у нас небольшой…

Отец Зойки заявил:

– Может, мне уйти в отставку, а вы, Валентин Геннадьевич, на мое место сразу взгромоздитесь?

Валька заверил, что пока у него нет диплома о высшем юридическом образовании, так и быть, не взгромоздится.

– Ну и на том спасибо, Валентин Геннадьевич. Алиби мы, конечно, досконально проверим, но причин сомневаться в его подлинности нет. Заказ был многочасовой, так что никуда смотаться подозреваемый не мог. А время убийства установила судмедэкспертиза, так что мы работаем вполне себе по всем правилам.

Валька все же не сдавался.

– Может, ошиблась? Или неточно определила?

– Вы, Валентин Геннадьевич, не только на мое место метите, но и на место главного судебного медика города, так вас понимать?

Анжела заметила:

– Пусть он в… в убийстве моей мамы не виноват, однако он точно у нас сумку спер!

Прокурор, сверкнув стеклами очков, ответил:

– Это, без сомнения, попадает под действие Уголовного кодекса. Но это точно он?

Валька встрял с советом:

– Вот ваша задача это из него и вытрясти! Он мог сумку своим дружкам-шоферам сбагрить, а те решились пойти на «мокруху».

Прокурор поморщился:

– Валентин Геннадьевич, давайте без модных нынче блатных выражений, не люблю этого. Ну, предположим, подозреваемый унес у вас сумку. Но почему кто-то должен возвращаться и грабить и тем более убивать вашу матушку?

Валька не нашелся что ответить – не рассказывать же прокурору историю о том, кого убила и ограбила сама мама.

При деятельном участии Анжелы.

– В сумке было что-то ценное? – не сдавался прокурор, и Анжела ответила неопределенно:

– Ну, мамины украшения…

Ну да, бриллиантовое колье, прочие побрякушки, а также золотые монеты, в том числе антикварные.

Нажитые непосильным трудом сокровища.

– А какие? Списочек не можете нам предоставить?

Прокурор явно знал свое дело.

Анжела ответила, что не может.

– И это были очень ценные вещи? И ваша мама запросто их возила собой в сумке? А что было в других сумках, которые пропали, также украшения вашей мамы?

Анжела вдруг поняла: он допрашивает их – для того и позвал.

При помощи Вальки еле отделавшись общими туманными фразами, Анжела поняла: еще немного, и она проговорится.

И что тогда?

– Ну хорошо, – сбавил вдруг обороты прокурор. – Не знаете, что мама возила в сумках, значит, не знаете. У вас такое горе: и мама умерла, и брат пропал…

Валька, пользуясь подвернувшейся возможностью, быстро сменил крайне щекотливую тему.

– Найдите Никитку! Вы обязаны! После того… после того, что вы нам причинили…

Он намекал на историю с Зойкой и гопниками.

Прокурор, одарив его ледяным взглядом, снова уселся за массивным стол.

– Понятия не имею, о чем это вы, Валентин Геннадевич. Мы всегда работаем профессионально.

Ну да, в особенности если речь идет о том, что припугнуть врагов своей избалованной дочурки.

– Но если у этого шофера есть алиби, то вы должны работать в других направлениях!

Прокурор поднялся.

– Вы явно метите на мое место, Валентин Геннадьевич. Мы делаем все, что должны. А вот вам, ребята, не советую лезть со своими дилетантскими расследованиями, только помешаете нам и сами еще под удар попадете!

Это что – отеческое наставление или скрытая угроза?

Оказавшись снова на улице, Валька передразнил прокурора:

– «А вам, ребята, не советую лезь со своими дилетантскими расследованиями!» Мы им подозреваемых поставляем, а они их отпускают!

Анжела сказала:

– Груздева они уже в любом случае не отпустят…

– Груздева, быть может, и нет, а вот этого шоферюгу? А ведь это он был, ведь так?

Анжела и сама не знала, кого тогда увидела за рулем «Волги».

– Он едва не заставил меня признаться в том… в том, что в сумках были крайне ценные предметы. И тогда бы пришлось объяснять, откуда они там…

– Пусть ищут убийц твоей мамы, это их святая обязанность.

Анжела похолодела:

– А если найдут? И те поведают, что было в сумках?

Ну да, бриллианты, золотые монеты и так, по мелочи.

Валька сказал:

– Ну, ответы на эти вопросы могла бы дать твоя мама, но…

Он смешался, а Анжела завершила его мысль:

– Но она умерла…

Потянулись однообразные летние дни: жаркие, полные неги и такие безнадежные.

Следствие, казалось, не сдвигалось с места, по крайней мере, официальное. Жила Анжела на квартире у Валькиных родителей, которые в сыне души не чаяли и ни в чем ему не возражали.

Но большую часть времени они проводили в штаб-квартире: доме Демидыча.

Тот ждал со дня на день приезда своих московских внуков, хотя даже звонил дочери и поведал об ужасах в их провинциальном городке.

– Ну, педофила поймали, так что причин для беспокойства нет…

– Одного, но не второго! Как и убийцу и грабителя! – заявил Валька, а Анжела добавила:

– А что… что, если Никитку похитил не… не педофил?

И Валька, и Демидыч с интересом воззрились на нее.

Анжела же продолжала:

– Кто сказал, что… что это деяние растлителя малолетних…

Как бы она хотела, чтобы это было не так!

– В исчезновении Никитки может быть виноват и совершенно иной человек.

– Но кто? – спросил Валька, а Анжела выдала то, о чем думала последние дни:

– Кому-то мог потребоваться ребенок – и он взял чужого…