Книга Конец операции «Остайнзатц» - Геннадий Сергеевич Меркурьев

найти выход из этого положения. Я, кажется, его вижу, но боюсь, что после этого и вам, и всем нашим товарищам на станции придется уходить в лес. А жаль, ведь они так хорошо легализовались!

Так и не найдя единого решения, Киселев распрощался с Жимерским, предупредив его, что к нему в самое ближайшее время явится Никитенко.

- Все, что он вам передаст, вы так же точно сообщите инженеру Эттингеру. Если он будет передавать точные координаты расположения отряда, вы не доводите их до Эрлингера. Скажите ему, что отряд не имеет постоянной базы и что Никитенко должен встретиться с группой партизан уже за Неманом после того, как выполнит свое задание… Все остальное - максимально точно, поймите, что это может быть и проверкой вас со стороны немцев.

В тот же вечер Никонов, с которым Киселев теперь остался на болотном островке вдвоем, передал в отряд для передачи в Центр большую радиограмму - план срыва фашистской провокации.

«ПОРА НАЧИНАТЬ!»

Жизнь на станции Скрибовцы в последнее время складывалась для оккупантов на редкость спокойно. Габриш не преувеличивал, когда говорил Жимерско-му, что он остался без работы: ни в поселке, ни на станции давно уже не было ни фактов саботажа, ни попыток совершить диверсию. На линии тоже было все спокойно, и служба движения уже разрабатывала новый график прохождения грузов по участку, максимально насыщенный. Правда, транспортные органы гестапо все еще не давали разрешения на пропуск эшелонов в ночное время.

Ремонтные работы на путях были почти закончены. Только в одном месте, на запад от станции Скрибовцы, недалеко от западной границы участка, на котором обходчиком работал Пролыгин, все еще велись работы по подбивке балласта. Охрану там несли полицаи, и только ночью выделялись два патрульных солдата, которые, прошагав по путям километра три туда и обратно, заваливались спать в будке путевого обходчика.

Вначале эти визиты патрульных насторожили разведчика, но уже через неделю отношения с ними наладились. Миша варил для них картошку, они наливали ему несколько глотков шнапса, которым они обычно заправлялись перед тем, как выйти на линию, и допивали его, когда ложились спать, возвратившись после обхода колеи. Утром они снова шли на запад, встречались с патрульными, которые шли к ним навстречу с соседнего участка, возвращались в будку обходчика, откуда звонили на станцию по телефону, и уже уходили совсем, до следующего вечера.

Эти посещения не помешали Пролыгину заминировать путь около будки. Достаточно было снять небольшой слой балласта, вставить запал, и поезд мог взлететь на воздух. В самой будке тоже был изрядный запас взрывчатки, доставленный мелкими партиями с помощью Жимерского в ящиках с инструментами, а один раз прямо в канистре, в которой обычно обходчикам возили керосин для их фонарей. Пролыгин почти на глазах у немцев сумел заминировать и неохраняемый переезд, на котором он сам восстановил шлагбаум. Заряды были размещены на дороге, в том месте, где перед шлагбаумом останавливался транспорт, а контакт замыкался тогда, когда начинал подниматься один из шлагбаумов. Проводка от заряда к выключателю на шлагбауме была тщательно замаскирована. Для того чтобы система сработала, достаточно было включить в сеть батарейку, которую Миша хранил дома. Мастер-немец не мог нахвалиться работой старательного обходчика, который привел в полный порядок все сооружения и знаки на порученном ему участке.

Кашин старательно налаживал систему водоснабжения станции, а вместе с тем подобрал места, куда бы можно было заложить магнитные мины, доставленные ему недавно из леса. Работал он старательно,- и его начальник неоднократно выражал удовлетворение его старанием в разговоре с Жимерским, который рекомендовал ему такого работника.

Баранович обслуживал своего шефа, лейтенанта Шорна, переводя его приказы и распоряжения путейцам и движенцам, не знавшим немецкого языка. Пожилой, призванный из резерва лейтенат очень дорожил своим местом в глубоком тылу, педантично выполнял свои обязанности, но боялся партизанской пули и поэтому предпочитал отсиживаться на станции. В связи с этим документы коменданту станции Лида часто возил Баранович. Поездки эти устраивали разведчика, и он внимательно изучил весь маршрут. Шутя он говорил Жимерскому, что его беспокоит только возможность взлететь на воздух на партизанской мине, так как ездил он всегда в воинских поездах с бригадой кондукторов или охраной эшелонов.

Бывая на станции Лида, Баранович узнавал много интересного о движении поездов в других направлениях, особенно в район Украины, засекал номера воинских частей, проходивших через эту станцию, количество эшелонов и даже характер грузов. Все это передавалось через тайник Киселеву и от него поступало в Центр.

Центр был доволен работой группы Киселева, ведущей разведку участка Мосты - Лида. Парадоксально, но факт, что в это же время удовольствие ходом событий выражал и главный противник Киселева, штандартенфюрер Эрлингер.

Прибыв в Лиду по вызову Жимерского и получив от него отчет о встрече с Никитенко, Эрлингер не мог скрыть своей радости. Еще бы, рассказ Никитенко о характере полученного им задания свидетельствовал о том, что партизаны проглотили «приманку» и сейчас собираются начать «рельсовую войну» именно на том участке, который выбрал для них он, Эрлингер. Не зря он выжидал и не стремился форсировать события.

- Видите, Вернер, - говорил он Херсману, которого пригласил разделить с ним обед, - к чему приводит тщательная разработка всех деталей операции? Мы вынуждаем противника поступать так, как нам это нужно. Я уверен, что в ближайшие дни партизаны появятся в районе станции и нанесут удар именно в том месте, где мы его ожидаем!

- Не кажется ли вам, штандартенфюрер, что в сложившейся ситуации вызов второго агента из отряда уже не является необходимым?

- Возможно, это и так. Даже скорее всего так. И я бы, конечно, отменил его, если бы знал, с какими данными придет к нам этот Никитенко. «Айзенбаннер» был не вправе сам принимать какое-либо решение, да он и не мог его принять, так как не посвящен в эту разработку. Но ничего, Стешина можно будет использовать в качестве живого, захваченного нами партизана, если у нас не будет других.

- Зная упрямство этих бандитов, я позволю себе смелость высказать сомнение в том, что нам удастся захватить кого-либо живьем. А если таковые и окажутся, то они вряд ли будут нужными для нас свидетелями.

- Разгром отряда и захват партизан будут зависеть от того, насколько четко мы подготовимся к встрече с ними. И в этом деле нам может оказать помощь тот же Стешин. Ведь ему уже будет известно, куда направляется отряд и вероятные пути отхода. Все это мы с вами, Вернер,