Книга Зима&Детектив - Людмила Мартова

– Что случилось, Юль?

– Николай Дмитриевич топить пришел, – ответила она уклончиво.

– И что? Зачем меня будить-то было?

– Глаша, вставай и одевайся, – строго сказала Юлька. – Будем чай вместе пить. И еще поговорить нам надо.

– О чем? – Аглая сладко зевнула, но послушно откинула одеяло. – Пропусти меня, пожалуйста.

– Глаша, ты сегодня утром выходила из дома?

В глазах девушки мелькнул какой-то непонятный огонек.

– Выходила, – пробормотала она пристыженно. – За зеркалом.

– За чем?

– Мы вчера в беседке зеркало оставили, налив на него воды, чтобы с утра рисунок морозный разглядеть. Это же до рассвета, по поверью, сделать надо, вот я проснулась и выскочила на улицу, чтобы зеркало забрать. А его вчера петух клюнул, оно разбилось, и ничего я в нем не увидела.

Так вот почему угги девушки были припорошены остатками снега.

– А во сколько это было?

– Да в четверть седьмого. Юль, что случилось-то?

Скрипнула дверь, видимо, Николай Дмитриевич вернулся из беседки.

– Вставай, одевайся и приходи на кухню, – скомандовала Юлька, поднимаясь с дивана.

На кухне стаскивал с себя тулуп мрачный сосед.

– Что там? – спросила Юлька, чувствуя, что сердце бьется быстро-быстро.

– Весь стол и пол кровищей залит, – тихо ответил сосед. – Голову петуху там отрубали. Но тушки нигде нет и топора тоже. Видимо, с собой унесли, вам только голову оставили.

– Но зачем?

Николай Дмитриевич пожал плечами.

– Понятия не имею. Скорее всего, попугать хотели. Нет у этой головы больше никакого смысла.

Дверь снова отворилась, и на пороге появилась Вера. В руках она держала уже ставшую привычной накрытую полотенцем тарелку.

– Сегодня сырники, – оповестила она негромко, понимая, что Женька может еще спать. – Доброе утро, Николай Дмитриевич.

– Не очень-то оно доброе, – мрачно ответила Юлька.

– Вот, она сегодня странная, – пожаловалась входящая в кухню Глаша, успевшая натянуть теплый спортивный костюм поверх своей пижамы. – Вера, твоя подруга, меня разбудила, а что случилось, не говорит.

Вера поставила тарелку с сырниками на стол, отодвинула стул, стащила пуховик, пристроила его на спинке и села, глядя на Юльку внимательно и строго. Вздохнув, она рассказала про петушиную голову и кровь в беседке, а Николай Дмитриевич, крякнув, достал из кармана вещественное доказательство, которое успел завернуть в прихваченный в сенях пакет. Вера длинно присвистнула.

– Бедный Елизар!

– Что-то происходит, – медленно сказала Юлька. – Нехорошее.

– С ума сходить пока рано, – деловито сообщила Вера. – Даже самые странные события, как правило, имеют очень простое объяснение. Я, пожалуй, до Натальи Тимофеевны дойду. Может, это и не Елизар вовсе.

Однако убитый петух оказался именно Елизаром. Пропажу птицы пожилая женщина обнаружила, когда пришла задавать своим курам корм, и как раз собиралась дойти до молодых соседок, чтобы убедиться: они опять не затеялись ли с гаданием, прихватив петуха без спроса. Можно подумать, они бы могли так поступить!

Над убитым петухом Наталья Тимофеевна убивалась до слез. Вместе с Верой она пришла в Юлькин дом, упала грудью на залитый кровью стол в беседке и завыла в голос. Проснувшаяся к тому времени Женька испугалась и заплакала, хотя и была не на улице, а в доме. Вызванный Николаем Дмитриевичем Василий Васильевич крякнул недовольно:

– Да не голоси ты, Наталья! Всю округу напугаешь. Не человек же, чтобы так убиваться.

– Не все такие, как ты, – женщина повернула к нему залитое слезами лицо. – Это у тебя смолоду ни одной эмоции не было. Ты ни по скотине, ни по человеку убиваться никогда бы не стал. Чурбан проклятый!

Василий Васильевич сорвал с головы шапку, махнул рукой, что, видимо, выражало высшую степень досады, и пошел в дом.

– Наталья Тимофеевна, пойдемте внутрь, холодно, – мрачно сказала Вера. – Слезами горю правда не поможешь. Елизара вашего, конечно, жалко, но что ж поделать, если кто-то такой злой розыгрыш придумал. А петуха мы вам нового купим. Вы скажите, где они продаются, я позвоню на работу, водитель съездит, купит и привезет. Хотите одного, хотите двух.

– Богатая, что ли? – Наталья Тимофеевна вытерла лицо рукавицей и полоснула Веру взглядом, неожиданно тяжелым. – Так я ведь не откажусь. Мне в хозяйстве без петуха никак. И два, конечно, лучше, чем один. На случай таких вот шуток. Я тебе потом бумажку с адресом принесу, ежели не передумаешь.

– Не передумаю, – твердо сказала Вера.

– Ты вот что, девка, – голос Натальи Тимофеевны зазвучал деловито, – подруге-то своей скажи, чтобы голову Елизара не выкидывала. А то с вас, городских, станется.

– Вы что же, нам ее сварить предлагаете? – слабо улыбнулась Вера.

– Тьфу на тебя, на дуру молодую! – рассердилась соседка. – Все вам хиханьки да хаханьки, а тут дело серьезное. Если у вас во дворе кто петуха зарезал да голову на порог подбросил, то ее обязательно сжечь надобно. Иначе несчастный случай произойдет либо с хозяевами дома, либо с их родными.

– Да что вы каркаете, – рассердилась вдруг Вера. – Мы сами разберемся.

Примерно через час все успокоилось. Голову Елизара пообещал сжечь Василий Васильевич, хоть и ругался сквозь зубы над глупыми бабьими предрассудками. В беседке прибрали, вынеся кровавый снег подальше в поле. Соседи разошлись по домам. Юлька, спровадив Аглаю в дом к Вере и попросив присмотреть за Женей, перемыла полы в доме, ополоснула чашки после утреннего чаепития, собрала миски, в которых приносила от Светланы Капитоновны пироги, оставшиеся после праздника. На обед ее ждали в Верином доме, и по дороге она решила заскочить к соседям, отдать пустую тару.

Во дворе у Василия Васильевича и его жены путающаяся под ногами Жужа внезапно взяла след и рванула куда-то в сторону, проваливаясь в высокий сугроб и подпрыгивая над ним, смешно размахивая ушами, словно была не собакой, а бабочкой.

– Куда тебя понесло? – Юлька вздохнула, потому что уши были слабым местом ее собаки. Снег попадет, обязательно воспаление начнется, придется капли капать.

Собака, уже выныривала из сугроба, снова таща в зубах какую-то находку. Да что ж такое сегодня с этим не вовремя проснувшимся охотничьим инстинктом! Выскочив на дорожку, Жужа положила к ногам хозяйки свою добычу. Это оказалось яркое коричнево-белое перо. Петушиное.

Юлька снова похолодела. На крыльцо вышел Василий Васильевич, видимо, увидевший гостью в окно.

– Юленька, ты чего застыла?

– Я миски принесла, – пробормотала она, не отводя глаз от пера. – Из-под пирогов.

– Так заходи.