Книга Игра в обороне - Кендалл Райан

Бекка хмурится.

– Что случилось?

Джастин снова опускает взгляд на телефон, и то, что он увидел на экране, заставляет его содрогнуться. Это очень странно, потому что никогда в жизни я не видела, чтобы Джастин дрожал.

– Какая-то секс-катастрофа, – шепчу я Бекке.

– Как вообще можно вляпаться в какую-то секс-катастрофу? – спрашивает Бекка достаточно громко, чтобы услышал весь столик.

Боже, храни пьяную Бекку. У этой девчонки вообще нет тормозов.

Отвечает Тедди:

– Это Оуэн. Этот парень изобретателен, что еще тут можно сказать?

– Элиза? – зовет Джастин, и мой взгляд тут же обращается к нему. – Нам лучше поторопиться.

– Верно, – киваю я.

Я быстро обнимаю на прощание Бекку и Сару.

– Позвони мне позже, – требовательно говорит Бекка как раз перед тем, как мы с Джастином уходим.

Ручаюсь, ей интересно, что происходит, но, откровенно говоря, интересно и мне. Это немного болезненный интерес, потому что Оуэн – мой брат и есть неплохие шансы на то, что едва я узнаю, что это за чрезвычайная ситуация, у меня останется психологическая травма на всю жизнь. Боже, чего не сделаешь ради семьи…

Поскольку мы планировали всю ночь пить, ни у кого из нас нет машины, и нам приходится ловить попутку до оставленного Оуэном адреса, но дорога не занимает много времени, потому что уже ночь и на улицах практически пусто.

Машина останавливается перед кирпичным многоквартирным домом, и, хотя он не выглядит зловеще, я внезапно волнуюсь еще сильнее, чем раньше.

– С ним все в порядке? Я вроде как боюсь туда заходить, – говорю я Джастину напряженным голосом, пока мы выбираемся из машины на тротуар.

Джастин издает короткий смешок, звук едва слышен.

– Он в порядке. Он, мать его, идиот, но он это переживет.

Я сглатываю и киваю. Затем чувствую, как рука Джастина крепко сжимает мою, когда мы начинаем подниматься по ступеням на третий этаж. Сегодня на улице холодно, а лестница открыта всем ветрам, так что я плотнее запахиваю флисовую куртку, пока мы идем по ступеням.

Мы останавливаемся перед триста шестнадцатой квартирой, и Джастин дважды стучит в дверь, прежде чем открыть ее.

Гостиная пуста, из мебели здесь один бежевый диван да телевизор с плоским экраном. Еще имеется когтеточка для кошки, и в момент, когда я замечаю это, из-за угла появляется рыжий полосатый кот, с любопытством разглядывающий нас. Это так чертовски странно.

– Джастин? Это ты? – голос Оуэна раздается из дальней спальни.

– Да. Это я, и Элиза тоже тут.

– Твою мать, – ругается Оуэн в другой комнате. – Она должна подождать снаружи.

Джастин быстро переводит взгляд на меня.

– Ну, ты слышала.

Что мы тут делаем? Часть меня не хочет знать, а другая – умирает от любопытства. Во что мой старший брат вляпался на этот раз?

– Стой тут, ладно? – говорит Джастин, отпуская мою руку со слабым пожатием.

Я киваю, ощущая легкий ужас и немного веселья.

Джастин исчезает в спальне, и почти сразу раздается его резкий, лающий смех, за которым следует негодующий стон. Я слышу, как они обмениваются несколькими фразами, но не могу разобрать, о чем речь. Может быть, это и к лучшему, потому что я не уверена, что хочу знать, в какую передрягу, как обычно, попал мой старший братишка.

Когда Джастин появляется несколько минут спустя, Оуэн следует за ним, застегивая свои джинсы и надевая свитер через голову.

Оуэн избегает встречаться со мной взглядом, и у меня странное чувство, будто с ним случилось нечто плохое. Пока мы следуем за Джастином к входной двери, я ускоряю шаг, чтобы догнать его, тронуть за плечо, и он поворачивается, чтобы взглянуть на меня.

– Что случилось, Оуэн? Все в порядке? – спрашиваю я.

Выражение лица у Оуэна мрачнее, чем я когда-либо видела.

– Чувствую себя оскверненным.

Джастин коротко смеется.

– Уверен, ты получил по заслугам.

– Какого черта тут происходит? – Я снова пытаюсь добиться подробностей, но они идут дальше, и мне не остается ничего иного, кроме как следовать за ними.

– Давайте никогда больше не будем говорить об этом, – бормочет Оуэн, закрывая за нами дверь.

– Как скажешь, – произносит Джастин, когда мы начинаем спускаться по лестнице.

Глава 21. В первый раз

Элиза

«У тебя есть вафельница?»

Я пялюсь на сообщение от Джастина и хмурюсь. Может, это какой-то странный сексуальный намек, которого я не знаю? Это бы меня не удивило, я не очень разбираюсь в подобном жаргоне. Вспоминаю разговор с Сарой и Бейли, вроде как расширившим мои горизонты. Кто знал, что существует так много эвфемизмов для частей женского тела? «Розовое тако», «Мохнатый бургер», «Беспокойный В. А.Г.», «Красный фургон». Блин, это была веселая ночь. Я качаю головой, отгоняя эти мысли, и начинаю писать ответ.

«Не думаю»

«Ладно. Без проблем. Увидимся в три»

Может, это все же не было сексуальным намеком. Может, ему просто хочется вафель, а я немного перегибаю палку. В любом случае у меня есть пятнадцать минут, чтобы подготовиться, пока он придет, и поскольку времени недостаточно, чтобы, как я хотела, не торопясь полежать в ванне, я собираю волосы в пучок и принимаю самый быстрый в мире душ, умудрившись вымыть и побрить все важные части тела менее чем за восемь минут. Я одета в черные легинсы и кремовую футболку, когда мой домофон начинает жужжать.

Он здесь.

Я распускаю волосы и встряхиваю головой, чтобы они рассыпались по плечам и легли волнами.

Для меня это была долгая рабочая неделя, и тяжелые тренировки – для него. Вот уже вечер пятницы, и Джастин весь мой, вплоть до завтрашнего дня. У меня едва голова не кружится при мысли об этом.

Когда я открываю дверь, он уже улыбается. Все его шесть футов и два дюйма счастливы и возбуждены при виде меня, и это тайное знание что-то делает со мной.

– Привет, красотка. – Руки его полны магазинных пакетов, и во мне тут же зарождаются подозрения.

– Привет. Это что? – Я открываю дверь шире, и он делает шаг внутрь.

– Просто захватил кое-что. – Он несет пакеты на кухню, где принимается выкладывать их содержимое на столы. В этот момент я замечаю перекинутую через плечо сумку с вещами. Не мог ведь он захватить еще и пижаму?

По моим столам разложены самые разные вещи: бутылки шампанского и красного вина, коробка клубники в шоколаде и две дюжины бледно-розовых роз, самых больших, какие я когда-либо видела.