Книга Стальные пещеры - Айзек Азимов

Ведущий, прибывающий к пункту назначения в одиночестве, получает признание сверстников за сноровку, так же как и догоняющий, которого не удалось «сбросить с хвоста».

Обычно игра проводится во время вечерних часов пик, когда возросший поток людей, едущих с работы домой, делает ее более опасной и сложной, Ведущий начинает игру, устремляясь вперед по ускоряющимся полосам. Чтобы сбить с толку догоняющих, он использует всевозможные хитрости: остается стоять на одной полосе как можно дольше и затем внезапно перепрыгивает на какую-нибудь полосу, идущую в другом направлении. Или быстро пробегает по нескольким полосам и потом снова выжидает на одной из них.

Беда тому догоняющему, который по невнимательности ошибется полосой. Если он недостаточно ловок, то, прежде чем осознает свою ошибку, безнадежно отстанет или, наоборот, унесется далеко вперед от ведущего. Находчивый ведущий сделает такой промах неисправимым, помчавшись в соответствующем направлении.

Еще один прием, придуманный для того чтобы усложнить задачу игроков раз в десять, заключается в том, чтобы в ходе игры попытаться пересечь местные линии или даже экспресс-дорогу. Считается дурным тоном как полностью избегать их, так и слишком долго на них задерживаться.

Взрослым трудно понять притягательность этой игры, особенно тем, кто никогда не играл в нее в детстве. С игроками, то и дело налетающими на кого-нибудь из окружающих пассажиров, не очень-то церемонятся. Их сурово преследует полиция, наказывают родители. Их обсуждают в школах, предупреждают об опасности по субэфирному видео. Не проходит и года, чтобы во время пробега не погибло пять-шесть подростков, не говоря уже о десятках получивших увечья и о множестве «невинно» пострадавших, кому в ходе игры был нанесен тот или иной ущерб.

Но, несмотря ни на что, ватаги подростков продолжают носиться по полосам; игру невозможно искоренить. Чем больше опасность, тем желаннее для игроков та самая ценная из всех наград – уважение в глазах сверстников. Заслуживший ее счастливчик имеет все основания расхаживать с важным видом, а уж тот, кто добьется славы непобедимого ведущего, и вовсе становится важной персоной.

Элайдж Бейли, например, даже сейчас с удовольствием вспоминал, как и он когда-то бегал по полосам. Как-то ой вел группу в двадцать человек от сектора Конкорс к границам Квинза через три экспресс-дороги. После двух часов неутомимого упорного бега он оторвался от самых проворных преследователей и в одиночестве прибыл к месту назначения. Об этом пробеге говорили не один месяц.

Конечно, теперь уже силы были не те: не так давно ему стукнуло сорок. И хотя больше двадцати лет он не бегал, некоторые хитрости помнил до сих пор. Он потерял былую ловкость, зато приобрел нечто другое. Он стал полицейским. Лишь сотрудник полиции, за плечами которого многолетний опыт работы, мог знать Город так же хорошо, как он, знать, где начинается и кончается почти каждый закованный в металл переулок.

Бейли живо, но не слишком быстро двинулся прочь от столовой. Каждую секунду он ждал, что сзади вот-вот раздастся крик: «Робот, робот!» Эти первые минуты были самыми опасными. Он считал каждый шаг, пока не почувствовал под ногами первую ускоряющуюся полосу.

На мгновение он остановился, и Р. Дэниел ровной походкой подошел к нему вплотную.

– Они идут за нами, Дэниел? – шепотом спросил Бейли.

– Да. Они приближаются.

– Это ненадолго, – уверенно проговорил Бейли.

Он обвел глазами полосы, тянувшиеся по обеим сторонам от него. По мере удаления от того места, где стояли они с Р. Дэниелом, полосы слева постепенно увеличивали скорость своего движения: самые дальние из них мчали свой живой, человеческий груз быстрее всех.

Почти каждый день своей жизни Бейли по нескольку раз приходилось ощущать под ногами движение полос, но теперь впервые за последние семь тысяч дней он слегка напружинил ноги, согнув их в коленях, перед тем как рвануться вперед. Совсем как в прежние времена, его охватило волнение. Его дыхание участилось. Бейли уже почти забыл, как однажды поймал игравшего в эту игру Бена. Тогда он прочитал ему бесконечно длинную нотацию и пригрозил отдать его под надзор полиции.

Легко, проворно, со скоростью, превышающей в два раза безопасную, он двинулся по ускоряющимся полосам. Чтобы удержать равновесие, ему приходилось сильно наклоняться вперед. Мимо с гулом проносилась местная линия. На мгновение показалось, будто Бейли собирается вскочить на нее, но он вдруг стал отходить все назад и назад, лавируя среди пассажиров, толпы которых становились тем плотнее, чем медленнее двигались полосы.

Он остановился и дал себе передышку на полосе, движущейся со скоростью всего лишь пятнадцать миль в час.

– Сколько их осталось, Дэниел?

– Только один, Элайдж.

Робот стоял рядом, спокойный, нисколько не запыхавшийся.

– Должно быть, в свое время он тоже был неплохим бегуном, но и ему долго не продержаться.

Полный уверенности в своих силах, он вспомнил полузабытое ощущение детских лет. Оно состояло частично из чувства погружения в мистический ритуал, к которому допускались только посвященные, частично из чисто физического ощущения ветра, бьющего прямо в лицо и развевающего волосы, частично из смутного ощущения опасности.

– Сейчас мы ему покажем то, что называется боковой уверткой, – тихо сказал Бейли Р. Дэниелу.

Размашистым шагом он двинулся вдоль полосы, почти без усилий лавируя среди других пассажиров. Не сбавляя скорости, он шел, все время придерживаясь самого края полосы, пока равномерное движение его головы в толпе не стало оказывать какое-то гипнотическое воздействие, на что все и было рассчитано.

И тут, не сбиваясь с шага, Бейли переместился на два дюйма в сторону и оказался на соседней полосе. Удерживая равновесие, он до боли напряг мышцы ног. Не останавливаясь, он рванулся сквозь плотную стену пассажиров и мгновение спустя был уже на сорокапятимильной полосе.

– Ну, что там, Дэниел?

– Он не отстает, – последовал спокойный ответ: Губы Бейли судорожно сжались. Делать было нечего. Оставалось только использовать скоростные платформы, а это требовало очень хорошей координации движений, возможно, более четкой, чем та, что еще у него сохранялась.

Бейли быстро осмотрелся. В каком точно месте они находились? Мимо промелькнула улица В-22. Наскоро прикинув маршрут, он двинулся дальше, легко преодолел оставшиеся полосы ускорения и с размаху вскочил на платформу местной линии.

Безразличные лица пассажиров, утомленных однообразной дорогой, исказились от негодования, когда Бейли и Р. Дэниел протиснулись под перилами.

– Эй, потише! – взвизгнула какая-то дама, хватаясь за свою шляпку.

– Простите, – извинился Бейли задыхаясь.

Он с трудом пробился сквозь строй стоящих пассажиров и, изогнувшись, спрыгнул с платформы на соседнюю полосу. В самый последний момент какой-то оттиснутый им пассажир в сердцах сильно ударил его в спину. Он потерял равновесие. Отчаянно пытаясь удержаться на ногах, он с трудом перешагнул на соседнюю полосу. От резкой перемены скорости он сначала упал на колени, а затем повалился на бок. В это мгновение он с ужасающей ясностью представил себе, что последует дальше: вот на него налетают идущие следом пешеходы, они сбивают с ног других, образуется людская пробка, и в этой страшной неразберихе не миновать переломанных рук и ног…