Книга Феникс. Возродиться из пепла - Бекки Чейз

В алькове за одним из поворотов я замечаю читающего Люцифера. Вальяжно закинув ногу на ногу, он перелистывает страницу и не поднимает головы, словно не видит нас. Инферна окликает его и машет рукой, но приветствие остается проигнорированным.

— Разлад в несвятом семействе, — фыркает Лэм, ткнув меня в бок. — Твоих рук дело?

— Не понимаю, о чем ты, — покраснев, бормочу я.

И немного отстаю, чтобы не пришлось придумывать новые отговорки. Дождавшись, когда все пройдут мимо, Люцифер откладывает книгу.

— Задержись, когда Данталион закончит нудить с экскурсией, — едва слышно бросает он и скрывается в глубине коридора.

Глядя ему вслед, я чувствую, как меня наполняет злость. Опять! Люцифер опять ничего не объяснил. Ведь приказы не обсуждаются.

— Держи блок, — голос Люцифера проникает в сознание, где словно в дымке вырисовываются очертания бара. — Стойка, горящий шот и твое отражение в зеркале. Можешь не пыжиться, я все равно это вижу.

Уже третий раз он с легкостью ломает преграду в моем воспоминании.

— Ты не стараешься, — между бровей залегает недовольная морщинка.

Хочется огрызнуться в ответ, но я признаю ошибку:

— Я не могу сосредоточиться, извини. То, о чем ты рассказал…

— Нет! — Люцифер раздраженно хлопает по скамье. Так сильно, что на соседнем стеллаже покачиваются книги. — Мы не будем это обсуждать. Тем более под носом у Ромуила.

В огромном зале библиотеки не наберется и десяти необращенных, но даже в отсутствии свидетелей Люцифер вряд ли  стал бы откровенничать.

— Сосредоточься. И повторим еще раз.

Я делаю глубокий вдох, но вместо того, чтобы снова представить бар, предлагаю:

— Поменяемся?

Импульсивным порывом я даю повод осыпать себя насмешками, но удивленное выражение лица Люцифера того стоит. И пусть мне не пробиться к его сознанию, я все равно хочу попробовать.

— Не терпится опозориться? — он опирается локтем на заваленный свитками стол. — Что ж, приступай.

Тринадцать раз я натыкаюсь на стену. В ней нет ни малой бреши, за которую можно зацепиться, но я упрямо ищу лазейки. Мысленно ударяю в прочную кладку, бью изо всех сил, но тщетно — воспоминания Люцифера охраняются надежнее, чем Форт Нокс[2].

Ерзая по скамье, я неосознанно подаюсь вперед и задеваю коленом ногу Люцифера. Он и бровью не ведет, но впервые в темном монолите появляется просвет. Не задумываясь, я ныряю в него, и вижу расстроенное лицо Айри.

— Я старалась! — она жалобно смотрит на Люцифера, но его голос суров.

— Девчонка должна была сразу сесть за ваш столик.

— Не забывай о сопутствующей помехе! — продолжает оправдываться Айри. — Смертная пришла не одна. Даже ты отвлекся.

— Это не повод для сомнений. А ты медлила.

— Но она же все равно уехала с байкером! Какая разница, как быстро я смогла…

Обрушившаяся стена хоронит под собой остаток воспоминания. До сегодняшнего дня я пребывала в уверенности, что задание относилось к нам двоим.

— Если целью выбрали только Глорию, почему ты обольщал и меня?

Люцифер отвечает нехотя, и скупая отговорка ясности не вносит:

— В баре я не фокусировался на тебе, а всего лишь проверял Айри. Она должна была подтолкнуть Глорию к интрижке.

— Так цель — интрижка? — ахаю я. — А как же расписка?

— На душу был отдельный приказ. Айри о нем не знала.

— Чей? Сатаны? — недоумеваю я. — Но для чего?

Нелепое распоряжение. Глория ведь стала необращенной, а, значит, не попала бы в ад, как обычные смертные.

— Приказы высших не обсуждают. Их выполняют без лишних вопросов, — не дожидаясь от меня очередного предположения, Люцифер поднимается со скамьи. — На сегодня все.

Вернувшись к библиотеке, Данталион ко всеобщему облегчению заканчивает лекцию. Придумав отговорку, что мне надо взять несколько книг, я остаюсь в зале для чтений.

— Вне школы нельзя перемещаться в одиночестве, — занудствует Лэм.

Проклиная свою забывчивость и Визария с его запретами, я машинально отмахиваюсь:

— Я буду не одна.

И тут же жалею об этом.

— Решила удлинить Инферне рога? — прищуривается Айри.

— Тогда ты напрасно выбрала скромную юбку, — включается в игру Лэм. — Еще и без разреза.

— И блузка слишком закрытая.

Подтрунивая, они расстегивают мне пуговицы на воротнике и выдергивают шпильки из пучка, чтобы взбить волосы.

— Так гораздо лучше.

— Я собираюсь заниматься конспектом! — шикаю я и в подтверждении слов раскладываю перед собой увесистые фолианты. — Теперь отстанете?

Избавиться от новоявленных стилистов удается только после того, как я соглашаюсь накрасить губы. Продолжая изображать занятость, я переписываю в пергамент классификацию низших демонов и краем глаза слежу за входом.

— Не устали разглядывать мою голую задницу на фреске? — Люцифер появляется бесшумно, таинственным образом миновав дверь.

Вздрогнув от неожиданности, я сажаю кляксу прямо в середине листа.

— Не припоминаю такого, — с невозмутимым лицом я сворачиваю испорченный свиток. — Не заметила, наверное.

— Лжешь ты еще хуже, чем дерешься, — подхватив пергамент, Люцифер сжигает его в ладони. — Ладно, идем. Пора проверить, как быстро ты сдашься, вызывая пламя.

Преодолев череду коридоров и узких лестниц, мы спускаемся к едва заметному проходу между гобеленами. Откинув один из них, с оскалившимся Цербером, Люцифер распахивает дверь и жестом приглашает меня войти.

— Что там? — вглядываясь в темноту, я замираю на пороге.

Алые глаза прищуриваются.

— Рабочий кабинет. А ты хотела в мою спальню?

— Нет! — с излишней горячностью возражаю я.

И под ехидный смешок Люцифера шагаю вперед. Словно по щелчку пальцев вспыхивает свет — загораются свечи в канделябрах у стены и в люстре под потолком. После помпезной обстановки бального зала кабинет кажется простым, хотя ни письменный стол с резными ящиками из красного дерева, ни обтянутый кожей диван язык не поворачивается назвать дешевыми.

Стену напротив двери занимает триптих с падением Сатаны. Слева он с невинным ликом и белыми крыльями, красивый и величественный, подобно архангелам. По центру изображение темнее, и нимба уже нет, вокруг краснеют всполохи пламени — небеса сменила преисподняя. В правой части, самой мрачной, его голову венчают рога, оперение почернело, а улыбка напоминает оскал хищника. Таким он явился и мне, предлагая принять сторону ада.